Ночь разбили на четыре части, и на долю каждого выпало по два часа.
23:00-1:00
Противный визг застёгивающихся молний отрезал его от всего остального мира. Те, что залезли в палатки, теперь были так же далеки, как люди в городах, оставшихся за многие километры от этого горного массива. Его приятели ещё некоторое время шумели в палатках: шуршали пакеты, рюкзаки укладывались в ноги, люди забирались в спальные мешки. В это время палатки напоминали огромных сверчков, светящихся изнутри, но затем фонари погасли. На маленькую полянку возле туристкой тропы вступила ночь.
Уно посмотрел на подсвеченный циферблат. 23:07 его дежурство только началось. Он не сильно сокрушался по этому поводу. Уно страдал от очень сильной бессонницы, от неё не излечивал даже горный воздух. Даже после тяжёлого дня под рюкзаком ему приходилось в течении нескольких томительных часов дожидаться прихода сна. В прошлую ночь он почти и не спал, да и сама ночь получилась беспокойной…
Прямо за его спиной находились Дуос и Кватро, по правую руку и чуть в стороне спал Трес, в распоряжении которого была целая палатка. Они были здесь, совсем близко, можно было рукой коснуться, но отчего же тогда его окружила такая тревога? Почему он не может перестать стучать пальцами по коленке?
Уно быстро одёрнул свою руку, вновь глянул на часы (23:09) и чуть наклонился вперёд. В наступившей темноте ему с трудом удалось разглядеть висящий над костровищем котелок. Чёрные очертания немного раскачивались на невидимом тросике, и внутри плескался чай. О да, там точно оставался ещё чай, потому как вечером они варили его в больших количествах. Уно облизал губы. Ему хотелось чая.
Свою кружку он успел закинуть в палатку, но где-то здесь точно осталась кружка Дуоса. Уно собирался было потянуться за кружкой, но внезапно понял, что темнота принадлежит не только ему. Он так и замер с протянутой рукой, боясь задеть котелок, а справа от него не наблюдалось никаких движений. Уно не поворачивал голову в сторону своей палатки, а лишь скашивал глаза. Темнота казалась пустой, но откуда тогда взялась дрожь?
Очень медленно Уно вернул руку в исходное положение, жажда мгновенно отступила на второй план. Все эти разговоры об виденных Тресом следах теперь выходили под совершенно другим углом. Видимо, солнце убивает в нас детей, а ночь – вновь превращает в них.
Всё так же не поворачивая головы, Уно плавно опустил левую руку на землю. Если что и казалось живым в замершем мире, как это огонь, вернее красные угли, которые давали самую толику тепла. Стараясь, совершать как можно меньше движений, Уно принялся шарить руками по земле. Возле костра всегда валяется много щепок, а сейчас они были ему позарез нужны. Сначала он нащупал веточку и потянул за неё.
Первый раз послышался очень громкий треск, Уно пришлось замереть и перестать дышать. Возле палатки тьма немного поменяла расположение, как будто её интересовали действия существа с тёплыми внутренностями. Уно положил веточку на угли, а затем очень медленно стал отламывать другие. Сначала они просто лежали на углях, чуть обугливаясь и немного загибаясь по краям, а потом резко вспыхивали и превращались в маленький огонёк. Света он давал очень мало, Уно продолжал работать левой рукой в поисках щепок.
Часть он складывал возле своего ботинка, другую – подбрасывал в костёр, примерно на полметра от горящих щепок мрак рассеивался, и его граница проходила в непосредственной близости от палатки, в которой спал Трес. А между костром и палаткой, находилось что-то ещё.
Уно был уверен, что там кто-то сидит, кто-то, кому обязательно не понравился бы яркий свет, кто-то, приходящий только ночью и ожидающий… Вот только чего он ожидал? Никакой враждебности Уно не ощущал, но присутствие было явным! Сколько раз до этого он дежурил у ночных костров, но такого не помнил! И вновь он вспомнил о загадочных следах, замеченных Тресом.
Интуитивно он надеялся на огонь, но тот был жалок, возможно столько же проку было от обыкновенной спички. Уно вспомнил, что костёр разводил Квадро, а свои спички он оставил в рюкзаке, то есть в случае затухания щепок ему придётся остаток дежурства провести в темноте, потому как он просто не осмелится раздувать угли.
Сколько у него припасено палочек? Сколько они смогут гореть?
До сих пор ему везло, но с каждым разом ему приходилось отводить левую руку всё дальше. Скоро он просто не сможет дотянуться до новых веток! И что тогда?
Заставляя себя смотреть только на огненную пляску, Уно решил проверить запасы с правой стороны, он двинул рукой по земле в направлении своей палатки и той самой темноты, что сидела между ними. Теперь древесная кучка формировалась и возле правого ботинка, а подкидывать он стал на порядок меньше.
Рукав куртки скрывал подсвеченный циферблат, но ему чертовски хотелось узнать, который час. В его сознании время бежало, но на деле ползло медленнее вязкого сока по стволу берёзы. Он просто боялся узнать, что от его дежурства прошло всего пятнадцать минут.
Ему показалось или в самом деле тихо звякнул котелок? Ветра не было, во всяком случае он его не ощущал, но легкий металлический звук никуда не делся. Вряд ли он сумел бы его расслышать днём, но в окружении темноты уши раскрывались шире. Странно, что он не слышал шелеста от движения сидящего справа, но тот изменил своё положение, совсем чуть-чуть, но теперь он приблизился к палатке Дуоса.
Уно схватил сразу пригоршню щепок и бросил в костёр, красные языки жадно принялись за новую порцию дерева, но осветили разве что носки его ботинок. Он отклонил своё тело в левую сторону, зрачки предательски косились вправо, словно норовя разорвать сковавший всё мрак и увидеть. Интерес всегда идёт в ногу со страхом, и в большинстве случаев оказывается сильнее, поэтому Уно приходилось надеяться на страх. Между ним и палаткой было занятое место, но ему не хотелось узнавать кем.
Проиграв самому себе во внутренней дуэли, он всё-таки посмотрел на часы. Зелёные цифры показали, что он отсидел час. Левая стопка практически иссякла, но в кармане куртки обнаружилось несколько смятых фантиков – не самое лучшее топливо, но поможет сохранить его скудные запасы щепок. Через тридцать секунд фантики прогорели.
