Спасибо отцу!
Денис был единственным ребенком в семье. С его рождением в дом вошла радость; после долгих двенадцати лет бездетности родителей переполняло счастье. Мальчик рос в атмосфере любви и заботы. Мама все свое время без остатка посвящала сыну, начиная от развивающих игр и спортивных секций и заканчивая путешествиями по разным городам и странам. Отец много и успешно работал, дома бывал мало, выходные случались редко. Но семья ни в чем не нуждалась. Отдых на море или в горах, как правило, мама с сыном проводили вдвоем…
Денис вырос, женился и воспитывал единственного ребенка так же, как когда-то его самого, в любви и заботе. Но, помня детство, в котором было все, кроме общения с отцом, он старался больше времени уделять семье. Для этого пришлось принять непростое решение, отказавшись от повышения в должности. Жене он ничего не сказал. Но, обдумывая заманчивое предложение, часто вспоминал детские годы, как до слез, неумело скрываемых от мамы, завидовал мальчишкам, с которыми отцы были рядом. На отцовских руках пацаны учились плавать в теплом море; зимой, падая на лед с коньков, кричали «Папа!»
А с ним всегда была одна мама, хотя и добрая, и близкая… Ее не стало несколько лет назад, и он до сих пор не смог смириться в душе с ее уходом.
Отец тяжело переносил горе и сильно сдал. Весь ушел в книги, читал днем и ночью, стал еще более замкнутым и почти не выходил из дома. Денис навещал его каждую неделю, привозил лекарства, продукты; как мог, старался взбодрить и растормошить. Отец всегда радовался, ставил чай, иногда открывали вино… Но семейная идиллия все же не складывалась: прошлое не отпускало. Бывало, что приходилось аккуратно выбирать тему и быть внимательным со словами.
Однажды Денис приехал к отцу явно расстроенным и нерасположенным к общению. Задал дежурные вопросы, получил стандартные ответы и уже собирался уходить. Отец, понимая, что у сына какие-то проблемы, открыл бутылку старого коньяка, стоявшую в коробке на полке с незапамятных времен. Через пару рюмок полегчало и беседа вроде стала налаживаться. Денис тогда засиделся намного дольше обычного. Вспомнили маму… Едва сдерживая слезы, отец вдруг сказал, что теперь всё построил бы по-другому. И Денис, сам не понимая зачем, повинуясь глубоко саднившей в нем детской невысказанности, выпалил:
– Да она всю жизнь без тебя провела. Только и твердила мне: «Папа нас любит и заботится о нас». Как будто папа на Луну улетел. Тебя ж увидеть-то за счастье было.
Отец сменился в лице, но промолчал. Потом тяжело вздохнул и начал нервно теребить пояс длинного зимнего халата. В доме было тепло, но его охватила дрожь. А Денис уже не мог остановиться:
– Знаешь, как я пацанам завидовал, которые с отцами были?! Я ж в безотцовщине вырос-то! Конечно, ты много работал… Но, пап, я уже не мальчик, тоже много работаю, тоже отцом стал… Скажи, у тебя другая семья была?
Отец при этих словах резко встал, зачем-то пошел за чашкой, потом сел, залпом выпил рюмку. Выглядел он странно: глаза увлажнились, щеки горели, а руки едва заметно тряслись.
– Сынок, я вижу, что у тебя тяжелая обида на меня… За что же? Ведь вы с мамой ни в чем нужды не знали. Отдыхали, где хотели и сколько хотели. Весь мир исколесили… У тебя были лучшая школа, престижный ВУЗ, сейчас есть дом, машина… Они не с неба упали, правда? Для чего я пахал, чтобы вместо благодарности вопрос про другую семью получить?
– А ты оставил мне выбор? Кто-нибудь спросил меня, что я хочу, дом с машиной или отца, живого, а не как мама сейчас… Я знаю, что вы мне многое дали. Я вам благодарен. Но за всю жизнь ты со мной не поговорил ни разу как отец с сыном. У меня воспитание-то женское, как в неполной семье. Я только и слышал от мамы: «Сынок, папа категорически против. Он считает, что мужчина не должен быть гуманитарием, это несерьезно». Все! После этого Литературный институт захлопнулся. Я был лишен права выбора. Ты всегда его делал за меня и это не обсуждалось.
Денис залпом опрокинул рюмку и продолжал:
– А почему до сих пор у тебя нет нормального отношения к Маше? Она ведь не только моя жена, но и мать твоего внука! Да потому, что я выбрал ее без твоего участия. А ты хоть раз узнал, доволен ли я своей специальностью, работой? Нужно ли мне то, чем я занимаюсь? А знаешь, сколько на свете живет людей, которые любят свою работу, знаешь? Но я и туда не попадаю!
– А ты знаешь, – воскликнул внезапно побледневший отец, – сколько сыновей на свете, которые благодарны родителям за то, что получили от них? Я всего в жизни добился сам, приехав в город из деревни. И мне никто не помогал. Я бы рад поблагодарить кого-нибудь за помощь, да некого.
В тот вечер они много наговорили друг другу из накопившегося за жизнь, которое вдруг прорвалось, словно под неумолимым натиском.
На следующий день отца увезли на скорой с гипертоническим кризом. Денис нещадно ругал себя за несдержанность: «Конечно, и день был тяжелый, и коньяк потом, но нельзя, надо было заткнуться и молчать, идиот!». Он каждый день приезжал в больницу, смотрел на отца с глубокой грустью и думал одно и то же: «Пусть поживет еще, пусть поживет!»
Отец умер через полгода после третьего инфаркта. Произошло все быстро.
Денис мучительно переживал утрату.
На сороковой день после смерти он поехал на кладбище один. Не захотел брать с собой ни жену, ни сына.
Он долго стоял и смотрел в землю, как будто надеялся что-то увидеть или услышать оттуда. Сердце бешено колотилось и старалось изо всех сил вытолкнуть наружу комок, сдавивший горло. Денис дотронулся до креста: «Отец, ты сделал все, что мог». Затем повернулся и пошел к выходу с кладбища. Непомерная тяжесть продолжала давить на сердце… Он остановился, посмотрел в небо. Оттуда по всей земле разносились оглушительные и режущие душу крики вороньих полчищ. Денис вернулся к могиле и сделав над собой усилие, хриплым шепотом произнес: «Я тебе не судья и ни в чем тебя не обвиняю!» Неожиданно хлынули мучительно сдерживаемые слезы, и он зарыдал в голос…
Денис долго еще стоял напротив креста. Вспомнился день 12-летия, когда отец пришел домой с огромным букетом белых роз, перевязанных алой лентой. Каждый год 20 августа он обязательно дарил маме цветы, говоря: «Спасибо за сына!» А потом достал конверт и протянул Денису: «Это подарок. Полетите с мамой в Грецию, на Эгейское море»…
Позже, совладав с мыслями и немного успокоившись, Денис, обращаясь то ли к могиле, то ли к себе, сказал: «Каждый человек сам делает свою жизнь и сам ее проживает. Я слишком поздно это понял, папа… Прости! Но я знаю – ты меня слышишь сейчас».
… Домой Денис вернулся на удивление спокойным. Маша, не доверяя такой невозмутимости, спросила:
