– Поставьте, пожалуйста, вашу сумочку под впереди стоящее кресло.
– Сомневаюсь, что нам так будет комфортно… Это на время взлёта?
– Да, вы сможете воспользоваться содержимым после набора высоты.
Вот мне до сих пор интересно, а её ни капли не смутила моя обескураженная морда, торчащая из этой самой «сумочки»? И то, что это в первую очередь я, а уже потом «сумочка»? И как часто она путешествует под сиденьем?
Алёна мягко пригнула мою голову и застегнула надо мной молнию переноски. Четвертинка горькой белой таблетки в моём желудке высасывала активность, а страх неизвестности выдавливал сиплый вой, еле доносящийся до уровня иллюминаторов.
Девушка в красной форме, вытянутая и осанистая, как такса, осталась довольна моим новым положением и направилась донимать остальных пассажиров. В тот момент единственное, о чём я мечтал, – приумножить «содержимое сумочки».
Следующие полчаса я провёл в аду: пол подо мной пыталась прорвать какая-то неведомая сила, уши подводили меня, блокируя звук до приглушенного звона, нос улавливал странную смесь запаха электричества и искусственно нагнетённого воздуха. А вокруг около четырёхсот пар ног людей, отчего-то пребывающих в приятном предвкушении. Наверное, за все восемь лет своей жизни я не накопил столько вопросов, сколько за эти восемь часов.
Почему мы не дома? Кто все эти люди? Почему их так много? Чего от них ожидать? Кто защитит нас, если я «в сумочке»? Почему мы всё время сидим на месте? Что это за странный запах? Почему девчонки так спокойны? Зачем им дали новые тапочки? Мы будем жить здесь? Как я буду ходить в туалет? Почему девушка в красном доминирует над нами? Почему никто не препятствует этому?
Когда вибрация стихла и ноги начали перемещаться по тесному салону, Алёна поторопилась вызволить меня из статуса ручной клади. Она потянула меня за обмякшие лапы и усадила на колени лицом к иллюминатору. Круглое окно пестрело ссадинами дождя, в которых отражались красные огни и кучи волокнистых переплетений…
—Элай, мы летим в Таиланд!
Я посмотрел на неё взглядом приговорённого в надежде, что по ту сторону иллюминатора меня ждёт что-то хорошее…
—О, снеки несут!
Отвлёкшись от своей паники, я впервые обратил внимание на Дину: она, кажется, нашла самое комфортное положение из возможных и радостно ждала еду. Значит, не всё потеряно. Я занял место между их креслами и завис в размышлениях.
Я долго думал, в какой момент моя жизнь начала приобретать оттенки хаоса, и каждый раз память возвращала меня в тот день, когда в нашем доме появились синие чемоданы.
В то утро всё было как обычно: я понежился в подушках, позавтракал и принялся за свою неприметную рутину. Обычно она включала контроль четырёх ключевых локаций, в которых девчонки могли быть особенно уязвимы: туалет, обеденный стол, диван в гостиной и кровать. Иногда рутина разбавлялась совместным обходом нашей многоэтажки во дворе дома. Из этих незаметных на первый взгляд ритуалов и состоял мой быт, которому суждено было распасться на объявления на «Авито».
Мне казалось, «Авито» – это какое-то заклинание, вызывающее в дом внезапных, абсолютно не вписывающихся в нашу жизнь людей, забирающих всё дорогое, что было накопано, обтёрто, погрызано, пожёвано и занюхано до одури. Так исчезли стол, диван, кровать и куча родных сердцу вещей, которые пахли нами…
Туалет остался. Там мы с Диной проводили много времени между перебежками по комнатам и сборами коробок. Это были минуты успокоения. Я сидел в своём желтом лотке, Дина сидела на унитазе напротив. Мы смотрели друг на друга и ждали конца этого действа, прибитые суетой.
Вечером, в очередной раз выйдя из туалета, мы нечаянно подтолкнули дверью какой-то огромный пластиковый короб на колёсиках. Он издал гулкий пустой грохот и рухнул на пол.
– Класс? Я же сказала, эти чемоданы нам идеально подходят!
Алёна, зарумянившаяся от мороза, стоя в ботинках посреди гостиной, восторженно продемонстрировала нам новый чемодан.
– Смотри, он неубиваемый! Надеюсь, всё влезет. Помогите мне занести остальные.
И уже через три минуты в центре комнаты стояло четыре огромных синих чемодана, один из которых стремился набить своё брюхо остатками наших вещей. К слову, они были всеядны, но мой лоток, мой последний оплот стабильности, остался не у дел…
Конечно, эти чемоданы стали для меня признаком непостоянства и тревоги. Они сопровождали весь наш путь «аэропорт – самолёт – отель – новый дом», и их присутствие не было добрым знаком. Даже если у нас были удобная кровать и стол, но где-то рядом стоял чемодан, это означало одно: в любой момент нас мог ждать новый переезд и новый стресс. Но ни в тот последний час дома, ни в момент приземления в Таиланде, ни уж тем более при заселении в отель – ни в одно из этих мгновений я не осознавал серьёзности чемоданной угрозы. Лишь смутную тревогу от их присутствия.
Тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр!
Колёса чемоданов издавали отвратительный звук закатывающихся под диван и пропадающих навсегда вещей. Один из них ехал буквально впритирку со мной по глянцевому кафелю аэропорта, загораживая обзор и диктуя свои правила: если чемодан останавливался, я тоже должен был прекратить движение, и наоборот, – как только чемодан начинал катиться, я должен был успеть встроиться в поток. Чемодан пробуждал мою бдительность и забирал её без остатка. Каждый час, проведённый рядом с ним, по степени напряжения мог сравниться разве что с посещением ветклиники. За время переезда я провёл в этом состоянии больше сорока часов.
Тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр, и мы в огромной очереди суетящихся людей, выстроившихся змейкой.
Тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр, и меня сажают на жуткую резиновую ленту, которая то и дело пыталась уползти из-под моего хвоста.
Тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр-тр, и мы бежим навстречу настойчивому голосу в громкоговорителе…
Этот звук настолько засел в моей памяти, что даже сейчас, когда слышу на другой стороне улицы катящийся чемодан, я искренне сопереживаю людям, которые его тащат.
Но иногда чемодан замолкал. Так было, когда Дина перетащила его через порог нашего номера в отеле и плашмя положила на пол.
– Алёнка, я оставлю чемоданы открытыми, чтобы не развешивать вещи по вешалкам?
– Не скажу, что меня это радует, но и развешивать всё не вижу смысла.
Меня тоже не радовали новые смыслы, в которые меня не посвятили, но зато теперь этот синий короб раскрылся и начал пахнуть нашими вещами. Это давало мне зыбкое ощущение дома. На полу номера постепенно начали появляться Динины носки и мои игрушки, напротив ванной комнаты мне стелили пелёнки, а по вечерам я встречал у двери специальных людей, которые приносили нам огромные железные подносы с едой. Мы все вместе собирались на кровати вокруг подноса и ужинали: эти двое ели что-то интересное, а я – в лучшем случае паштет из чемодана. После ужина специальные люди забирали поднос и иногда щекотали меня за ушком – их руки пахли маслом и рыбой.
