Облупленный двухэтажный дом безобразно смотрелся рядом со старинными высотками Васильевского острова в Санкт-Петербурге. Вокруг двухэтажного особняка наглым образом выстроились многоэтажки восемнадцатого века из красного кирпича, украшенные барокко и классицизмом. А современный полуразрушенный многоэтажный дом напротив беспощадно напоминал о современной России. Не знаем, что случилось с владельцем этой стройки, сидит ли в тюрьме, умер ли, что сделалось с вкладчиками тоже непонятно, но как бельмо на глазу у города эта расписанная современная аббревиатура, украшавшая голые стены и раздражавшая жителей и гостей северной столицы.
В отличие от замороженной стройки, с потусторонним оттенком, деревянная двухэтажная старушка наоборот украсила город. Пусть заношенная временем, но такая родная и трепетно – нежная, что хочется прильнуть и поцеловать это творение предков, которое смотрится живым организмом.
Глаза – окна, удивленно распахнутые, весело наблюдали за проезжающими иномарками. Козырек с маленьким окошком-бриллиантиком наверху дома выглядел, как корона старинного особняка.
Жаль, не успели содрать облупившуюся деревянную стружку, которая сыпалась под ноги прохожим, внушая жалость к неухоженному строению. Здание, облупившееся от времени, все равно создавало жалкий вид.
«Видно здесь живут алкаши, которые из поколения в поколения наследуют эту роскошь», – вздыхали люди, пробегая мимо.
Но к их удивлению к старинному особняку подъехал черный новенький Джип. Дверь Джипа открылась, оттуда с трудом вылез тучный полковник в синей прокурорской форме. Нельзя сказать, что он был слишком молод и что слишком стар тоже не скажешь. Бывают такие лица без возраста. Про таких говорят – и в двадцать лет старик.
Полнота еще никого не делала моложе, да и серьезный вид не уменьшал морщин. Нельзя было сказать, что прокурор легко выпорхнул из машины. Он вылез, кряхтя, выставляя на землю одну ногу, затем другую, приподнимая тяжелый зад. От этого действа он даже вспотел.
Но зевак привлекла задняя дверь, которая медленно открылась и оттуда высунулась палка с набалдашником-слоном вместо ручки. А затем, – маленькая сгорбленная старушка. Она стала на кривенькие ножки и, не поднимая ног, осторожно проскользила, как лыжник, к входной двери.
Теперь, глядя на нее, можно было уверенно сказать, что прокурор выпорхнул из машины. Доказав всем, что все познается в сравнении. Он подтолкнул старушку, чтобы быстрее двигалась. Но она никак не реагировала на его нападки.
Старушка в зубах держала трубку из слоновой кости и выпускала в воздух брандспойтную струю дыма. Затем большим пальцем приводила огонь в движение, раскочегарив трубку. После этого жадно всасывала дым и закатывала глаза, выпуская вторую очередь смога.
– Раиса Федоровна, когда бросите курить? – спросил прокурор, глядя на закашливающуюся старушку.
– Тьфу ты, – сплюнула бабушка. – Аппетит чуть не испортил, – грубо процедила она и помахала палкой в сторону прокурора.
Он вздохнул, вытащил из багажника спортивную сумку, проворчал что-то вроде того, что горбатая спортсменка никак не накурится. Ругался, что гардероб захватила такой, будто навсегда жить переезжает. Да если бы не поездка в Турцию никогда бы ее не позвал. Он недолюбливал эту полукриминальную барышню, – родную тетю жены.
Но маленькая худощавая старушка с огромной сигарой и с тросточкой семенила впереди зятя и не слышала комплиментов.
Навстречу ей выскочила молодая симпатичная женщина, которая выглядела стройной девушкой, хотя на днях ей должно исполниться сорок пять лет. На ней был надет спортивный облегающий костюм, подчеркивающий красивую фигуру и грудь третьего размера.
– Тетя Рая, спасибо, что согласилась! – обнимала старушку Катя. – Оставить домочадцев не с кем.
Домочадцами она называла кошку Маркизу, собаку Марсельезу и рыбок прокурора. Это все хозяйство из – за которого они долгое время никуда не выезжали.
И вот наконец-то тетушка согласилась с ними посидеть. Особенно с рыбками. Хоть было с кем поговорить.
– Детей тоже оставляешь? – вдруг недовольно спросила тетушка.
– Нет, я про кошку с собакой. И про рыбок. Дети, слава Богу, выросли, с нами едут.
Тетя Рая вздохнула, оглядела свысока новый коттедж, который племянница с мужем только что приобрели, недовольно передернула плечами. Видно рухлядь ей не понравилась. Она ожидала, что прокурор сможет приобрести для любимой племяннице что-нибудь получше.
Она, конечно, знала, что прокурор жаднейший из всех жадных мужчин, но чтобы настолько! Чтобы единственную племянницу, которую она считала родной дочкой, засунуть в двухэтажную деревянную будку, она вытерпеть не могла.
Тетя Рая знала точно, что она обязательно отомстит поддонку-прокурору за такое унижение племянницы. Она усиленно придумывала план мести. И в очередной раз обрадовалась, что замуж ни разу не вышла и счастья материнского не испытала.
У нее и так нервы рвались наружу оттого, что племяннице не повезло с мужем. Она за нее переживала. Она переживала за свою младшую сестру Машу, которая была всего на пять лет старше племянницы. А если бы у нее самой были дети, она и за них бы переживала.
В общем, тетя Рая была профессиональным переживальщиком.
Тетя Рая любила причитать над судьбой, над выдуманными проблемами, над радостным событием, над всеми переживаниями, которые показывали в телесериалах.
Но все знали, что это ее хобби. На самом деле она была настоящей эгоисткой и любила только себя. Во всяком случае, так думали все, кроме нее самой. Она была уверенна, что незаменима!
Вообще-то их в семье было три сестры. В живых остались только две: старшая и младшая. Средняя сестра, мама Кати, погибла с мужем в автокатастрофе. И Раиса Федоровна воспитывала единственную племянницу и младшую сестру вместе.
Конечно, остаться с двумя детьми на руках, когда ты в самом расцвете сил и сама могла стать матерью не очень просто. Всех женихов отпугивало наличие двух детей. Хотя один все же друг задержался, постоянно признавался тете Рае в любви. Это был Вася-плотник.
«Странно, почему я о нем вспомнила?!» – подумала Раиса Федоровна, подойдя к ветхому жилью.
Катя пропустила ее вперед и, прикрыв рот рукой, тихо засмеялась.
На белой куртке тети Раи черным маркером печатными буквами было выведено, – «БОЙ КУРЕНИЮ».
Катя повернулась в сторону мужа и помахала ему кулаком.
– Твоя работа? – прошипела она ему в ухо.
– Да, наглядная агитация для молодежи. Хотел добавить, что курение сделает вас такой. Но места не хватило, – прошептал в ответ Дима и закрыл за тетушкой дверь. Он помог снять куртку. Ведь он же все-таки джентльмен. Хоть и русский.
