Новый дом
Лучшее, что может случится –
путешествие к себе
Марк Марсэлл
Пролог
11.2016 начало создания книги.
В этой книге история десятка лет одного человека.
У всех людей разные тела, души и судьбы. Разные мысли и действия. Но есть что-то общее, и это чувства.
В некоторых главах есть названия песен и их исполнителей. При чтении каждой главы, поставив привязанную к ней песню на минимальный звук, можно почувствовать то же, что чувствовал герой рассказа.
Написанные здесь стихи, так же олицетворяют основную мысль каждого этапа прожитого периода. Личные стихи те, в которых не указан поэт.
Что такое мечты? Кто-нибудь об этом вообще знает? Я всегда думала, что это всего лишь пустота в невесомости, с какими-либо картинками в моей голове… Иногда они сбываются, но, а большая их часть выбрасывается в мысленную урну. Но пройдя несколько этапов в своей жизни, я поняла, что мечты – это гораздо большее, чем выдуманные картинки!
Я Надин. Моё имя значит – надежда на многих языках мира. Во мне столько надежды на светлое будущее, сколько и на саму себя. Я не привыкла рассчитывать на других, мой опыт показал, что это неверный путь. Он приведёт к разочарованиям, а я их не люблю.
Я люблю жизнь и всё, что в ней есть. Хорошее, плохое, красивое, горькое.
Мой девиз – ошибок нет, всё есть опыт.
Глава 1
Первые мечты
В детстве я, как и многие дети, растущие без отцов, мечтала, чтобы он к нам вернулся. Глядя на своих школьных подружек, которые росли в полноценной семье, я не понимала каково это. Какого это, когда мама запрещает, а отец разрешает, и поэтому по детской глупости ты любишь отца больше, а с возрастом привыкаешь к этой мысли, и любовь к нему только многократно возрастает. Повзрослев, немного думаешь, о том, как бы ты хотела, чтобы твой будущий муж был так похож на него… Глазами такими добрыми, голосом басистым, и характер, настоящего героя, как твой отец!
Нет!
Мне это чувство совершенно не знакомо. Глядя на чужих отцов из нормальной адекватной семьи, у меня на глазах наворачивались слёзы, губы становились горячее, и навевала такая тоска, такая грусть. Тогда я думала и постоянно задавала себе вопросы: «почему?», «чем я хуже?», «чем я хуже других детей, почему у них есть отец, а нашего давно уж не видно» … И это не то, чтобы зависть и не злость вовсе, просто обидно и всё. Винила сначала себя в этом, так как знала, что родители развелись после моего рождения. Думала, что всё это из-за меня. А повзрослев, поняла, что как раз всё, наоборот, просто у взрослых есть куча проблем, которые они не хотят решать. И у них всё просто, захотел, женился, захотел, развёлся, а то, что у них общие дети растут, это почти никого не волнует. Только вот ребёнок копит в себе обиду и жадно смотрит на чужие семьи.
И лет через десять я вспомнила о том, как сильно я мечтала об отце и вуаля, он появился! Спустя семнадцать лет решил вернуться к нам. А точнее не к нам, а к маме. А меня снова особо то и нет в его жизни. Ну, мама, конечно же, дала ему отпор, её обида вперемешку с гордостью оказалась куда сильнее, чем мои мечты. Да и в принципе он не настаивал. Толи его желание не было велико, толи он просто чувствовал за собой вину за то, что бросил свою семью на произвол судьбы в ужасное время, голодное и тяжёлое. Хотя на счёт чувства вины я сильно сомневаюсь. Но, как ни странно, не осуждаю его ни на минуточку. Каждый волен поступать, по совести, а её отсутствие это залог воспитания.
***
Стоит начать с того, что у меня очень суровая мама. Она воспитывала нас с сестрой очень строго. В детстве я была противной младшей сестрёнкой, которая запросто сдаст маме старшую, её юношеские тайны и секреты. Я доводила Янку до белого каления, когда мы были одни дома, пока мама была на работе или в гостях. Сестре доставалась от мамы не только за то, что мы ругались и дрались, но и за "плохое ведение хозяйства".
Мама растила нас одна, поначалу, пока мы были совсем маленькие она шила на заказ до поздней ночи. Потом она работала горничной и приходила домой в двенадцатом часу ночи. К счастью, тогда работа органов опеки не была излишне строга.
Сестра с пяти лет научилась меня кормить, пеленать и мыть. Мне тогда было меньше года. Она стала для меня мамой. И разница в возрасте пяти лет, казалась для нас колоссальной. Её друзья были и моими друзьями, но они не воспринимали меня всерьёз, ведь я была младше. И она им жаловалась на меня, потому что ей доставалось от мамы, если я сделаю что-то не так или если скажу, что Янка во всём виновата. Ей некому было пожаловаться на меня, чтобы её кто-то защитил от наказаний и рукоприкладств мамы. Её поддержкой были наши дворовые друзья, с которыми мне не удавалось сблизиться как ей с ними.
Когда Янка повзрослела она обратилась в субкультуру "ЭМО" – что значит эмоции. Мама не особо обратила на это внимания, потому что тогда было модно выбирать в какой субкультуре находиться. Эмо, готы, панки, позеры, рэперы. Мне нравились готы. Они были таинственными и романтизированно мрачными. Что-то загадочное в них привлекало меня. Но я не увлекалась этим, а вот сестра ушла с головой в "ЭМОцианальный образ". Мне это не нравилось, потому что они были жалкими. Их били и унижали, а они прибеднялись и не стояли за себя. У меня не тот характер, я никогда не дам себя и своих близких в обиду, буду драться. Даже если заведомо знаю, что проиграю и мои силы не равны с соперником. Сейчас будучи взрослой, я понимаю, что сестра обратилась в ЭМО, потому что подсознательно просила помощи и жалости к себе. Все эти мамины постоянные запреты, обвинения в легкомыслии, оскорбления и избиения не довели до хорошего, ни Янку, ни меня.
Мама воспитывала нас так, чтобы мы были хозяйственными, скромными и терпеливыми девочками. Мы не могли просто отпроситься выйти играть на улице. Сначала нам нужно было довести всю квартиру до блеска, до идеала. Но и после этого, не факт, что нам удастся поиграть во дворе, потому что после уборки и готовки даже в четыре наших руки мама не отпускала нас. И причины были разные: здесь что-то не убрали, тут что-то не вытерли, обед получился не вкусным, завтра в школу, уже восемь часов вечера или я просто так хочу!
Обидно, несправедливо. И так было всегда. Когда к нам на домашний телефон звонили одноклассники Янки, мама её трепала и оскорбляла, называя шлюхой. Несмотря на то, что сестре было лет четырнадцать и она понятия не имела откуда у мальчиков наш номер телефона. Выяснилось, что они просто шутили, звонили всем девчонкам с класса, взяв номера из школьного учительского журнала с данными.
Я затаив дыхание стояла за дверью и с ужасом слушала как мама бьёт и унижает Янку. Иногда пыталась вступиться за неё перед мамой, чтоб она перестала её бить. Но в лучшем случае я была послана, а в худшем попадала под её горячую руку или она запирала нас в тесной кладовой, где не было света и на чем было стоять, потому что там битком было завалено хламом. Когда мы были заперты там по одиночке, то по договорённости одна подходила к маме и выпрашивала, чтобы она выпустила на свободу другую. Конечно же были посланы на три буквы.
