Глава первая. Явление Ивана Ивановича
Однажды в городское общество коллекционеров Ростова на Дону явился один гражданин. Роста явившийся был чрезвычайно невысокого, держался как какой-нибудь маршал и носил серую шляпу и кожаный черный плащ. И стал он кого-то дожидаться, причем с такой уверенной миной на лице, будто ждать ему осталось совсем недолго. И в самом деле, спустя лишь какую-то минуту или две к нему подошел молодой человек, очень известный в среде ростовских коллекционеров. Было у него и отчество и фамилия, но все звали его просто Лёня. Изворотлив он был, как уж на раскаленной сковороде. Одевался шикарно, но, как и случается у шарлатанов, а пронырой и аферистом Леня был еще тот, денег на веселую беспечную жизнь всегда не хватало, отчего на его ногах красовались баснословно дорогие истоптанные туфли, а шикарный свитер цвета абрикосового варенье был изъеден молью у Лени на спине.
Если у Лени и водились крупные деньги в карманах, они всегда уходили на кутеж, а на что-нибудь полезное никогда ничего и не оставалось. И только память яркими вспышками из прошлого, где шампанское лилось рекой, будоражит сознание и вызывает грустную улыбку у таких людей как наш Лёня. И на момент нашего с ним знакомства уже не одну неделю подряд одна только мелочь звенела у Лени в карманах, отчего, сами понимаете настроение у нашего героя было дрянь, а тут еще этот коротышка!
– Продаете, меняете? – сказал Лёня свою дежурную фразу на все случаи жизни и протянул незнакомцу альбом с монетами.
– Избавляюсь, – улыбаясь, брякнул черт знает кто, и тут же поправился:
– Меняюсь!
– Можно посмотреть? – спросил Леня, мысленно ругая себя, что связался с неизвестным. А, главное, и не больно он хотел к нему подходить, но все равно взял и подошел. «Магнитом он меня, что ли притянул? Чертовщина какая-то!» – думал Лёня.
Давний приятель Лёни обратился к нему сегодня с просьбой обменять его коллекцию иностранных монет на что-нибудь дореволюционной чеканки. Приятель Лёни наконец-то пришел к тому, что иностранщина как была, так и останется уделом пятнадцатилетних мальчишек и коллекционеров, стесненных в средствах. «Опомнился!» – думал, соглашаясь, Лёня. Пришло в голову приятеля Лёни затеять новую коллекцию и вот теперь Лёня отдувайся. Еще ко всему за бесплатно. Лёня никогда ничего не делал задаром, и на тебе, согласился. Надо сказать, что Лёня своего личного ничего никогда не имел. Он обладал тем самым редким и ценным в среде коллекционеров талантом, за который его все уважали и обращались с просьбами. Талант Лёни заключался в том, что он без особого труда мог сбыть, что угодно и кому угодно, на выгодных условиях для всех заинтересованных сторон, за что имел свой процент от сделки, на что, собственно, и жил. Вы не поверите, но Лёня так виртуозно справлялся с просьбами товарищей, что клевал свои проценты от сделок так ловко и быстро, что голубь не успевал склевать горсточку семечек, посланную ему сердобольным прохожим, как Лёня уже прятал заработанные деньги себе в карман. Так что, сами понимаете, когда Лёне ничего не светило, он был не в духе.
– Так можно посмотреть? – нервно повторил Лёня.
Незнакомец ничего на это не ответил и, озираясь по сторонам, прошептал:
– Вы, случайно, не фашист?
– Нет! – решительно и твердо ответил Лёня.
Вопрос Леню ошарашил, и он окаменел.
– Я видел гражданина с фашистскими орденами и пожалел, что не взял газа! – решительно сказал незнакомец.
Лёня облегчено выдохнул:
– Вы собираете атрибутику третьего рейха?
– Нет, трофеи я не беру. Моя специализация – владельцы!
– Фотографии? – спросил Лёня.
– У вас что, и фотографии есть? – изумился неизвестный и чуть не подпрыгнул на месте.
– У нас, как в Греции- все есть!
– И даже фамилии с адресами? – продолжал удивленно расспрашивать незнакомец, еще не до конца веря, что такое возможно.
– Если поискать – найдем! – ответил Лёня и скажу вам, что ни на грамм не солгал. Вокруг было столько всего: монет разных и невероятных видимо-невидимо, марки, открытки, книги, пузатые сверкающие самовары, ордена и даже встречались мундиры. А один гражданин так вообще стоял с каменным топором и наконечниками от стрел, или вон тот интеллигентный тонкий господин: и пуговицы у него, и монет целый стол, и каталогов целая стопка. По случайности оказывающийся здесь человек принимал все за какой-нибудь музей под открытым небом. На входе в городское общество коллекционеров Ростова вас встречал богатырь с седым ежиком на голове и дикторским твердым голосом, сродни грому. За скромную плату вы получали от него билет и оказывались в кладовой необыкновенных вещей. А про здешних коллекционеров отдельный особый разговор. Что ни человек, то целый роман. И обо всем расскажет, и, что понравилось, подержать даст. Да, что ни говорите, городское общество коллекционеров Ростова на Дону было интересней любого музея!
– Чернов Иван Иванович, – представился незнакомец и крепко пожал Лёне руку в знак глубочайшего уважения.
Гордость за то, что в их клубе коллекционеров, как в Греции, есть все, вскружила Лёне голову, и он улыбнулся улыбкой мальчишки, который, заступившись за друга, намылил шею обидчику и крикнул вдогонку: «Знай наших!»
Назвавшийся Иваном Ивановичем взял у Лёни альбом, и, даже не взглянув на монеты, засунул коллекцию подмышку.
– Вам не интересно, что в альбоме? – удивился Лёня.
– Представьте себе, абсолютно неинтересно, – ответил Иван Иванович и сконфузил Лёню, а потом и вовсе ввел в ступор тем, что, прикрываясь ладонью загадочно, но твердо, чтобы не осталось ни грамма сомнений, что это не так сказал:
– Там находится то, что вам знать не положено!
«Сумасшедший что ли?» – подумал Лёня.
– Лучше – на одной ноге с людоедами, – гордо сказал Иван Иванович и, не давая Лёне опомниться, явил на свет из-под плаща ярко алый как кровь кожаный альбом с вышитым золотом гербом дома Романовых.
Заполучив в руки альбом того, кто по его словам, водил дружбу с людоедами, Лёня забыл обо всем на свете. Коллекция захватила его целиком и вскружила голову.
Карие глаза черного брокера вспыхивали, словно небо в грозу. На лице от волненья с каждой перевернутой страницей происходили удивительные метаморфозы, меняя физиономию Лёни до неузнаваемости. Словно кто-то не видимый то и дело штамповал на ней, как на листке бумаги, печати радостного сомненья, чрезмерного восторга и самого настоящего счастья.
На каждой странице альбома посередине имелся всего один кармашек для монеты, куда был вложен серебряный рубль.
Состояние и редкость монет были таковы, что самого Краузе хватил бы от изумления удар, не говоря уже об обыкновенном нумизмате, который, наверно, согласился бы заложить собственную душу только за то, чтобы несколько минут обладать заветными раритетами.
