Аудитория начала наполняться людьми. Ютта пришла заранее и заняла место на первом ряду. На сиденье слева от себя она поставила рюкзак, а справа расстелила свитер. В здании университета никогда не бывало достаточно холодно, да и свитер этот ей не шёл. Она носила его с собой, чтобы занимать соседнее место. Чтобы ни у кого не возникло соблазна к ней подсесть. Ютта хорошо знала окружающий контингент и не имела ни малейшего желания общаться больше необходимого.
Конечно, в её знании изрядную долю составляла экстраполяция: сегодня был первый день её первого года обучения в Межпланетном университете содружества наций. Но она весь прошлый год посещала подготовительные курсы, и занятия проходили в этом же здании, так что на студентов она налюбовалась, да и с подкурсов знакомые поступили.
Студенты Межпланетного делились на две категории: детки правительственных шишек со всех концов ЗС и ботаники-олимпиадники. Эти категории взаимно создавали друг другу престиж: золотую молодёжь пихали сюда, потому что тут “учатся умные ребята”, а умных ребят – потому что “познакомишься с будущими лидерами наций”. Реклама самого университета была поставлена на тех же идеях.
Ютта давно уже решила учиться именно здесь. На мажоров ей было наплевать, а вот мысль, что можно будет не подстраивать свою манеру общения под серую массу посредственных одноклассников, её очень радовала. Она даже отслеживала победителей разных олимпиад и прочих вундеркиндов, смотрела интервью и пыталась вычислить или вызнать, кто из них пойдёт в этот год в Межпланетный, а значит, будет учиться вместе с ней. Точно удалось понять только про троих-четверых, но они все шли по математике, а Ютта поступала на биомед.
– Итта! – услышала она радостный оклик и с трудом удержала нейтральное выражение лица. Этот голос принадлежал одногруппнице с подкурсов Мэй, которая так и не научилась произносить её имя правильно. Конечно, на всеобщем его в принципе правильно не произнесёшь: нужно сложить губы трубочкой и сказать “и”, но у большинства носителей всеобщего не хватает артикуляционного контроля, чтобы это проделать. Ютта удовольствовалась бы и самым обычным “ю”, однако Мэй, разок увидев, как это имя пишется, решила, что читаться должно “Итта”, и больше её было не переубедить.
Мэй была дочкой министра экономики Тигрэна – одной из планет расселения. Её мама владела огромным аграрным холдингом, вот только, судя по тому, что Мэй говорила о своей домашней жизни, холдингом тоже занимался папа. Ютта даже не поленилась в своё время и выяснила, что для чиновника на Тигрэне это противозаконно, но, очевидно, до Мэй родители этого не донесли – то ли не смогли, то ли не сочли важным. Посмотрев на успехи Мэй на подкурсах, Ютта равно поверила бы в оба варианта.
– Я к тебе, – поставила её перед фактом Мэй, дойдя до свитера и замерев в ожидании, когда Ютта его уберёт. Та вовсе не собиралась этого делать. В аудитории хватало свободных мест, так зачем толкаться локтями?
– Привет, – сказала она в меру неприветливо, старательно делая вид, что не понимает, почему Мэй до сих пор не села. Чтобы не выдать себя, она повернулась к рюкзаку и достала из него планшет и бутылку с водой, а потом принялась создавать в приложении для цифровых заметок разделы по предметам.
Наконец Мэй смирилась с тем, что свитер не уберут, и хлопнулась на следующее сиденье, смахнув гриву за спину. От её пышных светлых волос пахнуло приятным запахом духов. Едва сев, Мэй тут же завертелась и замахала кому-то на задних рядах.
– Ты уже с кем-нибудь познакомилась? – спросила она Ютту. Та покачала головой.
Папа Ютты был разработчиком протезов, а мама правозащитником, и они никогда бы не смогли себе позволить для Ютты платное обучение в этом университете. Ютта поступила в Межпланетный в качестве приза за победу в конкурсе студенческих исследовательских работ. Она шла к этой победе с двенадцати лет, и этот конкурс был четвёртым по счёту. Первые два она проиграла, в третьем заняла второе место, за которое не давали стипендию в одном из лучших вузов мира. Ютта намеревалась вынести из стен университета всё, что увидит и услышит, и даже то, что придётся отгрызать от гранита или отскабливать от стен. А вот люди в её планах не фигурировали.
Гул голосов и шорох, с которым новоиспечённые студенты занимали места и раскладывали вещи, внезапно стих. Ютта обернулась, ожидая, что вошёл ректор или декан, и сейчас начнутся приветственные речи, но никого взрослого она не увидела. Повертев головой, она поняла, что все взгляды прикованы к молодому человеку, поднимавшемуся от двери к задним рядам. Высокий и угловатый, с непропорционально широкими плечами, он выглядел ещё более нелепо в модных узюсеньких брюках, приталенной длинной рубашке с серебряным отблеском и зелёных ботинках из крокодиловой кожи с длинными прямоугольными носами на толстой платформе, из-за которой они выглядели, как плывущие над полом крокодильи головы. Парень смотрел под ноги и только изредка бросал взгляд на ряды, выискивая свободное место. Наконец, дойдя до предпоследнего ряда, он поставил портфель из крокодиловой кожи и сел сам.
Гул голосов снова набрал громкость. Мэй, которая успела развернуться и встать коленями на сиденье, взволнованно вздохнула:
– Видела?!
– Ну, – подтвердила Ютта, не понимая, чем вызван такой ажиотаж.
– Это же муданжский принц! – прошипела Мэй, как будто оный принц был тем главным заветным сокровищем, ради которого они все здесь собрались.
Ютта хмыкнула. Про Муданг она знала не так чтобы много: что там какой-то первобытный строй, при котором от правителя ожидаются личные ратные подвиги, и что у них вроде как есть разумная жизнь внеземного происхождения, но в это Ютта не верила.
– Он же на экономе будет?! – затараторила Мэй пронзительным шёпотом, ища поддержки у сидящих на втором ряду дочерей эспажанского нефтяного магната. Те оживлённо закивали.
– Принц же, наверняка или на экономе или на менеджменте, – согласилась одна из них. – Может, на юридическом.
– Если на менеджменте, я тоже туда переведусь! – пообещала Мэй. – Папа поймёт! Вы видели его фотки с саммита, где он на лошади?!
Девицы принялись обсуждать какое-то мероприятие, где, как поняла Ютта, принц сопровождал своего отца. Ей самой было вовсе не интересно, но из какой-то пассивно-агрессивной пакостности захотелось обломать Мэй, так что она полезла в поисковик и вскоре нашла короткую заметку об академических планах муданжского принца.
– Он поступал на биомед, – изумлённо сообщила она.
