Восьмилетний Павлуша бросился на кухню.
– Иди скорее, папа в телевизоре.
Ольга, вытирая полотенцем руки, поспешила в гостиную.
– И где наш папа? Ты что выдумываешь, сынок?
Их замечательного папы на экране не было. Диктор вещал о погоде. Павлуша затопал ногами.
– Не вру! Не вру! Вот только что был, люди с ним рядом, он что-то рассказывал. Рассказывал и улыбался. Я даже его портфель рассмотрел. Не вру…
На глаза мальчугана навернулись слёзы. Ольга присела на стул, притянула парнишку к себе, обняла.
– Не плачь. Верю, конечно, ты не обманываешь, просто другая программа началась, вот и всё. Вечером папа придёт и всё нам расскажет. Успокоился? Ну и молодец.
Мальчуган притих. Из детской комнаты выглянула Машенька.
– Мамочка, что там? Что в телевизоре?
Ольга глянула в сторону дочери, затем перевела взгляд на большие настенные часы.
– Боже мой! Шестой час, а вы ещё за уроки не садились. Паша, туши телевизор. Марш в комнату. Живее.
Дети с явным неудовольствием ушли к себе. И тут же послышалось:
– Мой стул… Нет, мой, я вчера на нём сидел…
Мать вздохнула, поднялась и пошла в детскую. В голове крутилось: «Маленькие детки – маленькие бедки». Эта фраза последнее время частенько ела мозг.
Встряхнула головой, строгим голосом воскликнула:
– Так!
Дети притихли. Вот теперь порядок.
Несколько минут смотрела, как дети достают учебники. У Машутки домашнего задания не было, первоклашки пока лишены удовольствия дома листать буквари, но девочка, глядя на старшего брата, достала учебник, открыла и с серьёзным видом, шевеля губками, принялась читать. Читала или делала вид, что читает, было непонятно. Но Ольгу вполне устроила тишина – дети при деле. Прикрыв дверь, она вышла из комнаты.
Без пятнадцати шесть. К семи должен прийти с работы муж, и Ольга поспешила «к станку», так она называла плиту на кухне. «Станок» блестел, вчера почистила, в кои веки муж достал импортное чистящее средство. Полюбовалась на плоды труда – и к холодильнику. Открыла, и доброе настроение пропало: холодильник, как и плита, чист. Чист и почти пуст – две пачки молока, котлеты в кастрюле, початая банка домашних маринованных огурцов, половина пачки сливочного масла и всё. Минуту постояла, прокручивая в голове возможные блюда для мужа на ужин, прикрыла дверцу холодильника. Бросила взгляд на навесной шкаф с крупами:
– Вот ты-то, родной, мне и нужен!
Это она вслух, словно с подружкой, болтает. Взяла банку с макаронами и продолжила монолог:
– Где там итальяно-пасто? Ага, иди сюда, кастрюлька ждёт…
Мурлыча мотив новомодной пугачёвской песни, сварила макароны, разогрела котлеты. Аккуратно, тонкими дольками порезала огурцы. Вспомнив, что ещё есть зелёный горошек, нашла банку, открыла.
Всё! Можно и передохнуть. На часах семь вечера.
Звонок в дверь.
Ольга поспешила в прихожую. Отталкивая друг дружку, к двери бежали дети – знают, папка пришёл, может, что вкусное принёс. Нечасто такое случалось, но в последние пару месяцев отец их баловал.
Начало девяностых мало радовало семьи россиян: полки магазинов пусты, предприятия разорялись, зарплаты и пособия нищенские, однако маленькие радости в каждом отдельно взятом очаге семейной жизни были, вот и в их семье встреча главы, возвращающегося домой после трудового дня, превращалось в торжество. И это не пустые слова. Для детей общение с папой Колей было в радость, и он радовался встрече с детишками. Николай по натуре домашний человек, не ворчал на малышей, когда они были совсем малыми, нянчился наравне с Ольгой, научился готовить каши, супы, стирал детское бельё. И в свободное время всегда с ними. Для супруги Николай был не просто любимым человеком, он был плечом, поддержкой семьи. Конечно, у Николая Грача есть друзья, товарищи, он и им время уделял. Есть увлечения, к примеру, рыбалка для него многое значила, уходил с удочками на озеро часто, причём и в зиму и летом, приходил домой вовремя, трезвый, с уловом и увлекательными рыбацкими байками.
Так что в этой семье были любовь и счастье.
Деньжат бы ещё…
Однако безденежье преследовало всех, или почти всех, – они жили в девяностых.
Но сегодня отец порадовал домашних. Поставив на пол портфель, обнял и расцеловал малышей. Сделав хитрое лицо, спрятал руки за спину.
– В какой руке подарок? А, Машуня…
Эта игра была детям знакома. На правах младшей первой всегда отгадывала дочурка. Насупив брови, постаралась сделать лицо серьёзным и тронула левую руку.
– В этой!
Посмотрела папе в глаза, угадала ли? Николай улыбнулся милашке.
– Конечно, угадала! Держи.
Из-за спины появились две упаковки шоколадных батончиков.
– И тебе, Павлуша, подарок.
И сыну досталось два сникерса. Паша был раздосадован, ему не пришлось угадывать.
– Так нечестно…
Отец понял промашку и сразу отвлёк малыша:
– Павлуша, а про маму мы забыли. В какой руке ей будет подарок, как ты, Паша, думаешь?
Теперь серьёзным стало личико сына.
– Папочка, подарок маме в портфеле, у тебя ведь руки свободны.
Николай рассмеялся, посмотрел на Ольгу, потрепал сына по вихрастой головке.
