Я лежала на спине прямо на песке, глядя на затянутое лёгкой дымкой голубое небо. Наступило утро, попугаи на деревьях шумели и галдели – хуже, чем весь школьный двор в самый разгар перемены. Я понимала, что нужно бы встать – что мне в любом случае придётся скоро подняться, – но в тот миг так здорово было просто лежать. Дать отдых рукам и ногам, которые столько карабкались, прыгали, брели, ползали и боролись. Здорово не думать вообще ни о чём – только о песке, солнце и синем небе.
И тут я её заметила. Громадную птицу с такими широкими крыльями, что она напоминала летающую дверь. Она медленно парила в восходящем потоке воздуха, с каждым кругом снижаясь всё ниже, и по сравнению с размахом её огромных крыльев попугаи казались крохотными разноцветными воробышками.
Может, это орёл? Я понятия не имела, какие птицы могут встретиться здесь, на острове Кахлы.
Нет, похоже, это не орёл – слишком длинная шея. Я прищурилась от солнца, чтобы лучше разглядеть гигантскую птицу. Она снизилась ещё на несколько метров, приблизившись настолько, что я даже немного занервничала. Она была такой огромной… Конечно, хищные птицы редко нападают на людей, но…
Один из воронят испуганно пискнул; кто из двух – дикий друг Аркуса Эрия или другой воронёнок, – я не разобрала, однако Аркус пробормотал что-то успокаивающее им обоим.
Я уже собиралась сесть, как птица спикировала вниз. Приземлившись прямо передо мной, она сделала в мою сторону несколько неуклюжих шагов, словно бежала. Её глаза окаймляла морщинистая розовая кожа, и если бы не мощный жёлтый клюв, она напоминала бы угрюмого старика. Красные глаза злобно сверкали, а на перьях головы виднелась запёкшаяся кровь, в особенности вокруг клюва.
– Убирайся! – машинально крикнула я, подняв руку, чтобы защитить лицо, и в ту же секунду ощутила острую боль в предплечье. Обдав меня сладковатым гнилостным запахом и задев мощным крылом, птица, сделав пару взмахов, взмыла вверх и улетела в открытое море.
– Ай!
Прямо возле локтя образовалась рана. Довольно глубокая – при желании туда можно было засунуть палец. Но такого желания у меня не возникло. Сначала я просто сидела, тупо разглядывая порез, а потом он начал пульсировать, и кровь залила всю руку.
– Ой-ой-ой! – испуганно запричитала Никто. – Что случилось?
– Это был гриф, – сказала Кахла, поднявшись. – По-моему, белоголовый сип.
Фу, как противно! Если тебя ранит, как я подумала сначала, орёл, это уже неприятно, но гриф… падальщик, использующий клюв для того, чтобы копаться в полусгнивших внутренностях… фу, какой ужас!
– Он… поранил меня, – сказала я.
Оскар смотрел на кровь – по моему мнению, чересчур уж спокойно.
– Неслабо, – произнёс он. – Можно разглядеть сухожилия и всё такое…
Боль стала нестерпимой.
– Кахла, – попросила я, – не могла бы ты…
У меня даже голова закружилась. Гриф. Как противно!
Кахла взяла меня за запястье и запела. Прямо у меня на глазах бег крови замедлился, она начала засыхать, и рана закрылась, хотя и не до конца. Но этого, наверное, нельзя было требовать даже от такой способной дикой ведьмы, как Кахла.
– Промой её, – сказала она, показывая на волны, мягко и слабо бьющиеся о берег.
– В морской воде? Ведь будет же щипать так, что глаза на лоб…
– Морская вода препятствует воспалению, – перебила она. – Делай как говорю!
Пройдя несколько метров, я добрела до моря и, немного поколебавшись, окунула руку в воду. Защипало так, что в глазах потемнело, и мне пришлось приложить невероятные усилия, чтобы сконцентрироваться на том, сколько ужасных бактерий, занесённых грифом, смывает морская вода.
– Я не думал, что грифы нападают на живых людей, – сказал Оскар. – Может, он решил, ты мертва? Ты лежала совсем неподвижно…
– Но ведь потом я села! Он не мог принять меня за мертвечину!
– Белоголовый сип не любит летать над водой, – покачала головой Кахла. – Но этот, спасаясь бегством, улетел прямо в открытое море. К тому же… такие птицы обитают в основном в горных районах. Что-то здесь не так…
– Думаешь, это животное-раб?
Или… наверное, правильнее – птица-раб. Существо, лишённое собственной воли. Как змеи, которых подчинила себе мама Кахлы – по крайней мере до тех пор, пока они не восстали против неё и не убили.
– Возможно.
Но кто на такое способен? Ведь теперь, когда Ламия мертва, я даже предположить не могу, кто может сотворить подобное.
– Бравита Кровавая?
– Понятия не имею! – ощетинилась Кахла. – Я не могу знать, чем занимаются все злые дикие ведьмы мира. Только потому что моя мама… моя мама была…
Она запнулась.
Я заметила, как её плечи дёрнулись, и поняла, что она из всех сил старается не заплакать.
– Но ведь я совсем не это имела в виду, – тихо сказала я. – Ты просто… намного способнее нас. По крайней мере, меня. Ты знаешь гораздо больше.
Её плечи перестали дрожать. Она даже одарила меня печальной, еле заметной улыбкой.
– Тебе всё ещё больно? – спросила она.
Да, было больно, но уже так не щипало, и из-за морской воды я, по крайней мере, чувствовала себя чище.
– Терпимо, – ответила я. – Но лучше чем-нибудь обмотать.
Кахла молча дала мне один из шёлковых платков, составлявших «наряд принцессы», который, по мнению её мамы, она должны была носить.
– У грифов отличное чутьё, – задумчиво произнесла она. – Они могут отличить свежую мертвечину от гнилой падали на расстоянии нескольких километров.
– Слушайте, я же об этом знаю! – Оскар прямо-таки расцвёл от восторга. – Кое-где их используют, чтобы выявить утечки газа – ну в таких длинных трансконтинентальных трубопроводах.
Забавно услышать из уст Оскара такое взрослое слово, как «трансконтинентальный», иногда он в курсе очень странных вещей.
– Откуда ты знаешь? – спросила я. – И как это делают?
– В трубу закачивают особый газ, который пахнет падалью. А потом наблюдают, где будут кружить грифы. Я смотрел передачу о животных, выполняющих необычную работу. А ты знаешь, что хорьков используют для того, чтобы протянуть провода через длинные трубы под футбольными полями, и тому подобного?
– Нет, – ответила я рассеянно. – Но какое это имеет значение? В смысле не по поводу хорьков, а что грифы хорошо чуют запахи?
Меня это слегка удивило. Когда речь заходит об обонянии, мысль о птицах приходит не в первую очередь. У них ведь вообще-то клюв, а не нос.
Кахла не отводила взгляда от моря. Гриф, конечно, давно исчез, но, похоже, она всё же его высматривала.
– Если тебе нужна ищейка, – произнесла Кахла, – которая сможет обыскать огромную территорию практически мгновенно…
– Поэтому-то их и используют для проверки трансконтинентальных трубопроводов, – встрял Оскар, всё ещё находившийся в образе абсолютного ботана.
