– Госпожа, держитесь! Ох, мне… Держитесь крепче! Что вы делаете?!
Громкий визг служанки резанул по ушам, но Эви не обернулась. Прилипнув к окну, до боли в глазах вглядывалась в коричнево-зеленую массу.
Толстые стволы елей мелькали с ужасающей скоростью. Хрип лошадей, стук копыт и звериное рычание смешались в один непонятный гул, разбавленный пронзительными криками и лязгом мечей.
Разбойники!
Это они устроили засаду, но вместо ужаса Эви затрясло от нетерпения. Какая удача!
Внезапная атака – это отличный шанс, чтобы…
– Госпожа-а-а! – взвыла служанка, хватая ее за платье.
Эви раздраженно зашипела:
– Мне нужно видеть! Не трогай!
– Нечего смотреть, нечего! Морис сейчас выправит, скоро мост!
О да! Эви надеялась именно на это!
Карету подкинуло на ухабе, и девка с визгом отлетела в сторону. Упав на пол, забарахталась в сотне юбок и подъюбников.
– Помогите…ох! Помогите мне…
Как бы не так! Эта падаль только и делала что шпионила и докладывала отцу. Послала сигнал страже, когда Эви попыталась избежать ненавистного замужества! Так что пусть хоть сдохнет – ей все равно.
– … Ваш батюшка…
– Заткнись! – зарычала не хуже медведицы, с неприязнью разглядывая приторно-смазливое лицо отцовской любовницы. Одной из.
Как еще кобелиная сущность лорда Винтера не стала притчей во языцех? Ах нет, о чем это она! Очень скоро чернь будет мусолить слухи о том, что его старшая дочь выйдет замуж за мерзавца герцога Бэккита.
Станет второй женой!
Хоть двоеженство напрямую запрещено Церковью.
Эви снова взглянула на дорогу.
Стражники давно отстали. Наверное, отгоняли разбойников. Или просто сбежали. А впереди мост.
И, видит Пречистая, лучше утопиться в реке, чем безропотно принять роль породистой кобылы на случку.
– Госпожа!
Надрывный вой Присциллы хлестнул по ушам, смешиваясь с грохотом колес и свистом ветра. Распахнув дверь кареты, Эви выскочила на подножку.
Страх кружил голову, но отступать поздно! Стоило вспомнить слюнявые поцелуи герцога, его отвратительно-толстые губы и липкие от пота ладони, шарившие у нее в корсаже…
Под колесами застучали бревна моста. Взгляд лихорадочно метался из стороны в сторону, выискивая удобное место. Вот! Пора!
– Нет!
Дикий крик ударил в спину, и мир перед глазами завертелся. Эви било швыряло, кидало, и в какой-то момент затылок взорвался испепеляющей болью.
А перед глазами, будто в издевку, мелькнули последние, самые безрадостные дни.
( двумя неделями ранее )
– Эвелина…
Голос матушки звучал негромко, но Эви застыла, так и не донеся до рта кусочек мяса. Если уж леди Анабель решила заговорить во время трапезы – ничего хорошего не жди.
– …завтра к нам в замок приезжают гости, – матушка чопорно промокнула губы салфеткой. – В связи с этим я запрещаю тебе сегодня посещать библиотеку. Выспись как следует, чтобы не пугать достопочтенного герцога Бэккита бледным видом.
Аппетит моментально испарился. Эви затравленно покосилась по сторонам, но отец и младшая сестра делали вид, что заняты едой. Как обычно.
– Хорошо, матушка, – вытолкнула из себя, опуская серебряную вилку обратно в тарелку.
Герцог Бэккит! А она-то думала, что день не может быть хуже.
– И ешь как следует! Ты чрезмерно худа.
Кто бы говорил! Матушка вообще плоская, как доска. Некогда хорошую фигуру иссушили роды и неудачные беременности. В корсаж она подкладывала тряпки, а на зад навешивала маленькую подушечку, чтобы придать телу хоть какие-то формы.
Единственной пышностью леди Анабель могла по праву считать волосы цвета густого меда и, может быть, губы. Хотя и они порядком увяли от постоянной краски.
– Ты не слышала, что сказала твоя мать?
О, а вот и отец голос подал.
Эви быстренько сунула в рот несчастный кусочек мяса.
Злить лорда Винтера – себе дороже. Однажды он ударил так, что Эви едва не отправилась на тот свет. Пришла в себя после трех дней беспамятства и первое, что услышала:
– Ты же понимаешь, что сама виновата.
Горькая обида сдавила горло, мешая проглотить пищу.
Наверное, именно в тот день маленькая Эвелина Винтер поняла: порой, мать и отец – это всего лишь слова.
Никто не собирался жалеть ее и тем более любить. Только бабушка всегда защищала, а как ее не стало – родители совершенно взбесились. Начали поднимать руку.
Почти десять дней Эви приходила в себя – разбитая голова заживала плохо. И несколько месяцев пряталась в замковой библиотеке, пытаясь справиться с так и не зажившей душевной раной.
Именно в те дни она познакомилась, а потом и подружилась с Ульрихом.
– Благодарю за трапезу, – отодвинула тарелку. – Могу я идти?
Матушка бросила беглый взгляд на отца, но тот уже присосался к кубку, уделяя куда большее внимание вину и смазливенькой служанке, вертевшейся рядом.
– Иди, – разрешила, слегка поморщившись. – И помни насчет библиотеки.
Как тут забудешь!
Эви выскользнула из-за стола и, подобрав юбки, поспешила к выходу.
Пусть лучше она будет сидеть в комнате, чем наблюдать, как отец лапает очередную потаскуху, а мать делает вид, что ничего не замечает.
Сразу после похорон бабушки Лорд Винтер перестал соблюдать хотя бы видимость приличий и потрахивал служанок в свое удовольствие, при этом не забывая пытаться зачать наследника.
От омерзения Эви передернула плечами.
Знать, что твой муж таскается за любой доступной юбкой, и при этом с невозмутимым видом поучать дочерей смирению и женской мудрости! Иногда Эви казалось, что матушка не в себе. Или действительно верит, что ее слово хоть что-то значит в этом доме… Как бы не так!
Подарки и деньги перепадали служанкам куда чаще, чем законной жене, с которой лорд Винтер, к тому же, требовал отчет за каждый грош.
Кстати, об отчетах… Эви с тоской посмотрела в сторону коридора, ведущего в библиотеку. Ульрих наверняка ждет ее. Скоро конец лунного цикла, доходы замка нуждаются в пересчете.
Эви очень нравилось помогать старому казначею, который служил еще и библиотекарем.
Он-то и познакомил маленькую Эви с дивной наукой о достатке и расходах.
Конечно, ее никто не допускал до важных расчётов, но Ульрих показывал, как можно обходиться с податями, чтобы их хватало на целый год. Наверное, он был единственным, кого хоть немного уважал лорд Винтер.
Ульрих был очень хорош в своем деле. И Эви решительно не понимала, что он забыл в замке лорда Винтера. Пусть казначей и отговаривался тем, что бабушка однажды взяла с него слово приглядывать за замком.
Эви с тоской оглядела мрачные каменные стены и унылые картины, висевшие то тут, то там. В конюшне куда красивее! Отец страстно любил лошадей, тратя и без того небольшой доход на породистых скакунов и дорогую сбрую.
А то, что сам в сарае жил, хоть и каменном, – это его не волновало.
Добравшись до своей комнаты, Эви с силой толкнула дверь и чуть не заорала. От радости.
