Михаил Михайлович Попов родился в 1957 году в Харькове. Учился в школе, сельскохозяйственном техникуме и литературном институте. Между техникумом и институтом два года прослужил в Советской армии, где и начал свою литературную жизнь, опубликовав романтическую поэму в газете Прибалтийского ВО. Сочинял и публиковал стихи. Выпустил три сборника. Но одновременно писал и прозу. Дебют на этом поприще состоялся в 1983 году, в журнале «Литературная учеба» была опубликована повесть М. Попова «Баловень судьбы».
В 1988 году вышел роман М. Попова «Пир», и, несмотря на то что речь в нем шла о жизни психиатрической больницы им. Кащенко, роман был награжден Союзом писателей СССР премией им. А. М. Горького «За лучшую книгу молодого автора».
Круг профессиональных литературных интересов Михаила Попова всегда был широк, и с самого начала одним из наиболее заметных направлений в его работе была историческая романистика. В 1994 году он выпустил роман «Белая рабыня», об архангельской девчонке, ставшей во второй половине XVII века приемной дочерью губернатора Ямайки и устроившей большой переполох в Карибском море. Морская тема была продолжена романами «Паруса смерти», «Барбаросса», «Завещание капитана Кидда». Но и на суше у исторического романиста Михаила Попова есть свои интересы. Большим успехом пользуется у читателей и постоянно переиздается его роман «Тамерлан», в котором описываются годы становления знаменитого полководца, его трудный и извилистый пусть к трону повелителя Азии. Вслед за образом диктатора восточного писатель обратился к образу диктатора западного образца, первого единоличного римского правителя Суллы (роман «Темные воды Тибра»). Объемистый роман посвящен и истории Древнего Египта («Обреченный царевич»), где речь идет, наоборот, не о властителе, а о ребенке, мальчике Мериптахе, ставшем невольной причиной крушения в стране фараонов власти «царей-пастухов» – гиксосов.
Особое место среди исторических романов занимают книги, посвященные исследованию такого загадочного и весьма неоднозначного феномена, до сих пор волнующего воображение миллионов людей в разных странах, как орден тамплиеров. Несмотря на то что с момента его официальной ликвидации в 1314 году прошло сравнительно немного времени, осталось чрезвычайно мало документов, на которые можно было бы надежно опереться при создании книги о тамплиерах. Деятельность храмовников в Палестине – вообще сплошная загадка. Михаил Попов дает свою версию событий, происходивших в XII–XIII веках на Святой земле, и свой взгляд на то, какую роль в этих событиях сыграли рыцари Храма. Романы писателя «Цитадель тамплиеров» и «Проклятие тамплиеров» вызвали большой интерес у читателей, имели место даже массовые ролевые игры на основе сюжета этих книг в Белоруссии и Тверской области.
Помимо исторических романов в традиционном понимании Михаил Попов написал несколько произведений как бы межжанрового характера, и исторических и фантастических одновременно. Таких как «Огненная обезьяна», «Вавилонская машина», «Плерома».
Когда М. Попов пишет о современности, он не ограничивается темой сумасшедших домов, как в романе «Пир», он интересно и внимательно исследует психологию современного горожанина, что и отразилось в его романах «Москаль», «Нехороший дедушка», «Капитанская дочь».
Но все же, как нам кажется, М. Попова следует считать по преимуществу романистом историческим. Более того, есть сведения – несмотря на уже написанные им две книги о тамплиерах, – что автор не считает разговор о рыцарях Храма законченным.
Избранная библиография М. М. Попова:
«Пир» (1988)
«Белая рабыня» (1994)
«Паруса смерти» (1995)
«Тамерлан» (1995)
«Темные воды Тибра» (1996)
«Барбаросса» (1997)
«Цитадель тамплиеров» («Цитадель», 1997)
«Проклятие тамплиеров» («Проклятие», 1998)
«Огненная обезьяна» (2002)
«Вавилонская машина» (2005)
«Плерома» (2006)
«Москаль» (2008)
«Обреченный царевич» («Тьма египетская», 2008)
«Нехороший дедушка» (2010)
«Капитанская дочь» (2010)
«Кассандр» (2012)
Рассказывают об одном царе, что не было у него сына и просил он сына у богов своей земли…
И повелели боги, чтобы родился у него сын, и провел царь ночь со своею женой, и она понесла.
Когда же исполнился положенный срок, родила она сына. И пришла богиня Хатхор предсказать судьбу младенца. И провещала она: «Умрет от крокодила, или от змеи, или от собаки».
«Обреченный царевич». Древнеегипетская повесть
1
Обнаженный мальчик сидел на дальнем конце старой земляной дамбы, уходящей прямо в звездное небо. Сидел как ученик, поджав под себя ноги, положив руки на колени, и смотрел в то место, где должна была перед самым восходом солнца сверкнуть звезда Сопдет[1]. Это будет означать, что слезы Изиды пролились и теперь начнет прибывать вода в реке и каналах, а потом каналы исчезнут, и вся округа превратится в одно бескрайнее водное поле красно-бурого цвета.
Мальчик молился, чтобы это случилось как можно скорее, ибо великая река почти пересохла, земля сделалась твердой, как обсидиан, коровы ревут в загонах, народ впал в уныние, львы выходят к берегу Хапи на водопой прямо между хижинами бедняков Хутка Птаха. Жизнь повсюду уподобилась смерти.
Мальчик знал, что миновал только второй из дней Тота и звезда Сопдет будет медлить еще три ночи; он знал, что ему сегодня, как и вчера, не дадут дождаться рассвета; сейчас по хребту насыпи от дворцовой ограды сюда, в самое сердце ночи, прибегут стражники, обнаружившие его отсутствие при обходе малых спален, но молился жарко, как будто молитва эта была самым важным делом на свете.
Маленькая посеребренная статуэтка на фоне звездного неба. В пяти локтях внизу слева стояла тяжелая затхлая вода на дне канала, справа жила своей сухой, сложной жизнью стена папируса. Воздух был густой, тяжелый и несчастный, и мальчику казалось, что он прислушивается к каждому слову его молитвы. Звуки, обыкновенно доносящиеся в этот час из зарослей, с реки, из-за ограды дворца, в этот момент затаились, и тишина сделалась сплошной и осмысленной, она как будто ждала чего-то от маленького гостя. Мальчик начал шептать еще жарче, и в уголках глаз появились две горячие капельки, мальчик был благодарен всему миру за тихое участие в его деле.
Справа и чуть сзади, в насекомом храме папирусовой чащи, раздался шорох. Натянутое полотно детского слуха испуганно дрогнуло. Это не рыба. Это не орикс. Это не птица. Ширящийся шорох сообщал о ком-то громадном, кто осторожно, но мощно прокладывает себе дорогу в тростнике.
Молитва мальчика прервалась сама собой. Он хотел было вскочить и броситься вдоль по тропинке, что шла по хребту дамбы к дому, но этот, в тростнике, замер и тем обессилил ноги молившегося. Он даже голову боялся повернуть в ту сторону.
