Цепь из разноязычных боевиков туго сжималась, подходила все ближе и ближе. Ясно доносились отдельные отчетливые выкрики.
Когда оставалось метров сто, майор поднес к себе трубку:
– «Дон», я, «Урал», цель одиннадцатая… огонь!
Его дивизион, как хорошо отлаженный механизм, сработал четко и не подвел своего командира. Через сорок секунд земля вздыбилась…
Огневой налет длился десять минут. Дивизион самоходных 152-мм гаубиц 2С19 «Мста-С» выпустил по цели 144 снаряда, смешал все живое и неживое. Участок дороги над ущельем Шайтана превратился в сущий ад. А потом на несколько мгновений все до звона в ушах смолкло…
Жаркие языки пламени лизали догоравшую бронетехнику. Дымно чадили полуобгоревшие остовы боевых машин. В неестественных позах валялись трупы. Смерть, казалось, никого вокруг не пощадила…
Вперемежку с бойцами федеральных сил, словно споткнувшись об невидимую преграду, рухнули на землю сраженные осколками наемники и легли рядом с теми, против кого вели ожесточенный бой. Смерть их всех уровняла и навечно успокоила. Накрыв своим покрывалом, она их будто примирила, оптом разрешив все земные и бренные споры…
Словно из-под земли раздался негромкий стон. Чуть шевельнулась засыпанная щебнем рука. Согнулись почерневшие пальцы. Дрогнули и приоткрылись опаленные ресницы, обнажили покрасневшие болезненно усталые, повидавшие смерть зрачки.
С усилием оттолкнувшись от каменного выступа, боец приподнялся, невидяще уставился в глубокую расщелину, спасшую ему жизнь. Из его правого уха вытекала алая струйка, густела, перемешиваясь с грязью, земляной и пороховой пылью, чернела.
– Эй, есть кто живой? – изо всех сил выкрикнул он, но не услышал собственного голоса и недоуменно повел непонимающим взглядом.
Как во сне, над его головой беззвучно пролетела пара вертолетов огневой поддержки, выпустила дымные шлейфы управляемых ракет.
– Где же вы были-то раньше?! – боец с укоризной покачал головой.
И он со своей невысокой колокольни рядового от пехоты прекрасно понимал, что появись «вертушки» вовремя, ужасающе страшной беды с ними бы не случилось, остались бы живы его друзья и товарищи.
Совершив крутой разворот, вертолеты пошли на второй заход.
– Гады, получайте! – пилот нажал на гашетку, приводя в действие 30-мм автоматическую пушку.
Наемники, оставшиеся в живых после убийственного артналета, в рассыпную уходили по склонам горы. Иорданец Али тащил за собой быстро теряющую силы девушку, их лучшего снайпера. Лесю ранили в плечо во время перестрелки.
– Брось ты ее! – послышалось шумное дыхание Саида абу Ахмеда, полевого командира, приведшего с собой один из отрядов. – С обузой нам далеко не уйти! Русский спецназ пойдет по нашим следам…
Не разобрав арабскую речь, Леся настороженно переводила взгляд со своего спасителя на того, кто, как она догадалась, говорил именно о ней. И девушка шестым чувством смекнула, про что у них зашла речь.
– Украинка! – иорданец притормозил под разлапистой кроной. – Послушай меня! Сними форму с себя, надень платье. Документы у тебя в порядке. Скажешь федералам, что захватили тебя на горном перевале пару дней назад, удерживали в заложниках. Свою легенду ты знаешь…
Оттолкнув девушку от себя, не дав ей сказать и слова ему в ответ, Али, не оставляя ей надежду, спешным шагом стал быстро удаляться.
С трудом расшнуровала Леся армейские ботинки, кряхтя, стянула с себя защитные штаны. Она нагнулась, чтоб порыться в своем заплечном рюкзачке, где хранила гражданскую одежку. И в этот момент шумное сопение оглушило ее ухо. Сильные руки обхватили под расстегнутой курткой девичьи груди, больно сжали их. Здоровенная и тяжелая туша стальным бульдозером толкала ее к стволу дерева.
– Не балуй! – зло выкрикнула девушка, выгибаясь в спине. – Али!
– Твой Али далеко! – рассмеялся насильник. – Он тебе не поможет!
Услышав клекочущий голос, Ищенко легко распознала говорок с сильным южнорусским акцентом. Он принадлежал мужичку со степей, граничащих с Крымом, по сути, ее землячку.
– Я федералов, сучья подстилка, не боюсь. Скажу им, что бандюки меня насильно с собой таскали. А тебя, цыпочка, будешь рыпаться, сдам. Они с радостью пустят тебя в расход…
Ослабив свое сопротивление, притворно обмякнув, Леся в обмен заполучила временную передышку. Тиски ослабли, и она развернулась.
– Панас, договоримся, – через силу улыбнулась Ищенко и покорно опустилась на колени. – Ты да я – одна кровь…
Наивно полагая, что своими доводами окончательно сломил девку, раздавил ее волю, мужик на одно лишь мгновение расслабился, потерял концентрацию, за что он незамедлительно поплатился.
Выхватив острый тесак из ножен, болтавшихся на брючном ремне землячка, Леся натренированным движением воткнула сверкнувшее на солнце лезвие в живот Панаса.
– Получай, упырь! – мстительно выкрикнула она.
Откинувшись на землю, девушка в изнеможении прикрыла глаза, собиралась с новыми силами. До появления федералов ей предстояло переодеться, избавиться от формы и уйти подальше от гиблого места…
