Пока я размышляла и пыталась расчесать запутавшиеся волосы, дверь в мою комнату бесцеремонно распахнулась. Не знаю, что я ожидала увидеть, но вид Дрейка в одном полотенце на бедрах, заставил замереть. Он подошел, а я просто стояла не в силах отвести от него взгляда. Мы смотрели друг на друга через зеркало. Я стиснула в руках расческу, как последнее средство обороны от месмера.
– Ты ушла, а я не переставал тебя чувствовать. Искорка моя, – от звука его голоса и от того, как прозвучали эти слова, по спине пробежал строй мурашек.
Он наклонился опаляя дыханием щеку. От этой близости, слишком неожиданной, слишком откровенной, слишком-слишком желанной, окатило жаром. От пяток до самой макушки.
– Скажи, что не хочешь этого, и я оставлю тебя.
Он скользнул губами по виску и зарылся носом в мои волосы. Сердце колотилось так, что я не слышала даже собственных мыслей.
– Габриэль, я…
Месмер развернул меня к себе, обхватил ладонями лицо и поцеловал: напористо, бесстыдно проникая языком в глубину рта. Расческа выпала из рук, и мне не осталось ничего другого, как беспомощно ухватиться за его плечи. Губы горели и покалывали от нескончаемого натиска. И я отвечала столь же жадно и неистово, в какой-то миг осознав, что просто пью его, словно приникнув к прозрачному роднику. Тянула животворную влагу этой жесткой ласки и не могла остановить стон, рвущийся из груди. Стон – один на двоих.
Внизу живота разливался жар сладкого томления. Я даже не заметила, как халат упал к ногам. Тонкая, невесомая ткань сорочки болезненно терлась о набухшие соски, но через миг не стало и ее. Жалобный треск и ночнушка полетела вниз.
Чувство, которое прошивает все существо, когда два обнаженных тела соприкасаются, переворачивает внутри все. Прошивает алой, горящей нитью. Грубыми стежками.
Каким-то невообразимым образом мы оказались у кровати, задели низкий прикроватный столик и стоявший на нем полупустой графин полетел на пол. Этот резкий звук заставил нас оторваться друг от друга, посмотреть глаза в глаза. Я провела пальцами по плечам Дрейка, скользнула по напряженному животу и сорвала полотенце с его бедер – последнюю преграду. Судорожно выдохнула, когда он склонился к моей груди и описал языком влажную дугу вокруг одного соска, затем вокруг второго. Я выгнулась и тихонько застонала, зарываясь пальцами в взлохмаченные волосы.
– Ты нужна мне, Вилла… – И выражение его лица, влажного и раскрасневшегося открыло мне больше любых витиеватых слов.
Тело ломило от нестерпимого, жгучего желания. Дрейк притянул меня ближе, как будто это возможно, как будто кожа – тоже помеха и возможно оказаться ближе хотя бы на миллиметр.
И ощутила себя по-настоящему живой, из плоти и крови, дышащей, чувствующей лишь в тот миг, когда он вошел в меня, смешивая наши вдохи над распухшими губами. Так искрит магия, на кончиках пальцев, когда прикосновение целителя залечивает кровавые раны. Я знаю наверняка. Но никогда, ни одно прикосновение не горело тем золотом, которое жидкой лавой мгновенно разлилось по телу, заставляя меня вцепиться пальцами в его плечи и изогнуться, выбивая новый звучный вздох из нас обоих.
