1. Пролог
Пролог
Бойтесь чужих желаний. Они не хуже Раскольникова подбираются сзади и шлепают тебя по затылку обухом топора.
Так, например, случилось со мной.
Тетушка Глаша мечтала выдать меня замуж. Там фигурировала белая фата, что подметала тротуары, свадебное платье, на зависть соседкам, и жених. Последний, к слову, имелся.
А все остальное...
Я стояла в зале регистраций в помятых бриджах «привет из бабушкиного сундука», тонкой кофте с вытянутым воротом и следами соуса на правом рукаве. Волосы, после вечерней укладки, что была три дня назад, ещё ни разу не видавшие воды, висели паклей, а я сама…
Блин! Я ревела. Шмыгала носом, смотрела на своего жениха и пыталась понять, как меня так угораздило? Выходить замуж за незнакомого человека на глазах у любимого.
Судорожный всхлип, и женишок, что стоит рядом, дёргает меня за руку. Я перевожу на него затуманенные глаза и натыкаюсь на протянутый шкалик с коньяком. Регистрационная дама давится своей помпезной речью и поджимает губы. Ей тоже этот марлезонский балет не по нраву, но деньги в наше время творят чудеса, что Моисею и не снились.
Опять какое-то натужное молчание. Чего все ждут? Давайте быстрее, пока я не струсила окончательно и с воплями не сбежала из-под венца.
— Невеста, вы согласны?
На что?
Я непонимающе оглядываюсь и встречаюсь глазами с другом жениха. Я гляжу на него и вижу все: от первой встречи до первой проведённой ночи. От этого моя решительность испаряется, а потом я вспоминаю, как меня предал он, мужчина, в которого я по девичьей дурости втрескалась. Заставляю себя взглянуть на будущего супруга и снова вернуться к холодному взгляду, чтобы произнести всего одно слово.
— Согласна.
2. Глава 1
Глава 1
— Мама у меня, вот, всегда супчик белым перцем приправляет…
Я подняла глаза от тарелки. Напротив меня сидел молодой человек-мечта «мамочки»: зализанные на бок волосы, очочки, пиджак и бабочка на шее. По ощущениям, она ему давила на кадык, но если он ещё раз помянет за этот ужин свою матушку, я засомневаюсь, что предполагаемый кадык у него вообще есть, как и яйца.
— Так и вы поперчите, — меланхолично посоветовала я, пожимая плечами.
— Так тут только чёрный…
— Кликните официанта.
Парень смутился и пошёл розовыми пятнами. Он сложил руки на коленях и стал затравленно глядеть по сторонам.
— Думаю, это немного неуместно, и я стесняюсь…
Я чуть не хлопнула себя по лбу ладонью. Действительно, Павлуша же стесняется. Как я сама не догадалась?! Видимо, предполагаемой жене этого несомненно выдающего парня придётся стать ему ещё и нянькой.
Взмах руки и вышколенная девочка материализовалась перед столом. Я выжидательно посмотрела на Павла, но он безмолвствовал и продолжал краснеть.
— Сударыня, — начала я, — не могли вы принести белый перец?
И ложку цианида. Но это уже исключительно для меня.
Девушка понятливо кивнула и вернулась через пару минут с требуемой специей. Мой визави смущённо буркнул слова благодарности и ужин вернулся к штатному режиму: Павлик ел, я — бесилась.
Подобные свидания за последние пару лет стали для меня чём-то вроде сомнительного развлечения. Моя тетя, которая после смерти родителей заменила мне маму, а ее муж, мой родной дядя — отца, спала и видела, когда я наконец-то остепенюсь. А что? Двадцать восемь — это вам уже не восемнадцать, пора и честь знать.
Я ее не знала и, более того, сопротивлялась, но как-то для острастки больше, ибо не позволяло мне воспитание и чувство благодарности к Аглае Степановне один раз рявкнуть, что не пойду я ни в какое замуж. Хоть и кандидатов она подбирала ну очень специфичных. Павлуша ещё ничего, но вот где-то полтора года назад я встретилась с мужчиной типажа братка из девяностых. Даже странно, как на нем не было малинового пиджака. Он вывел меня в свет, а на деле в какой-то гадюшник, где играла блатная музыка, в середине зала стоял бильярдный стол, а официантки заигрывали с посетителями, натужно подставляя под аплодисменты свой филей.
Или, не к вечеру будет помянут, Константин Соболев. Его я запомнила с фамилией, потому что только этот образчик гениального Альфонса смог кинуть меня на деньги.
Дело было как… Встретились, поехали в ресторан. Мне Костя даже показался нормальным, правда после бутылки вина из неё полезла истинная сущность кавалера. Он стал хватать меня за круглые колени, целовать ручки, стараясь перебраться на шею, когда мое терпение лопнуло, а такое бывает, несмотря на то, что конфликты — не моя стезя, я тонко намекнула, что он спешит. Мужик понимающе собрал свои грабли и предложил ещё выпить. Я тогда ещё удивилась: какой хороший человек. Но в конце ужина, когда он отлучился в туалет и не вернулся спустя час, я поняла — дерьмо, а не человек.
В этом плане Павлик, конечно, выигрывал, но не в битве за мой суповой набор.
Начнём с примитивного. Я не хочу замуж.
— Вы будете десерт? — почему с этим мальчиком я разговариваю на вы?
— А что там?
— Тирамису, Павлова…
— Ох, нет, меня со сладкого пучит…
А это уже не примитивное. Павлика пучило, обсыпало, тошнило и вообще цвело букетом все пищевое многообразие аллергии. Он заикался, когда смотрел в глаза, не знал, что надо подать руку, отодвинуть стул, заплатить за счёт…
Нет, не спорю, кого-то и такой вариант устроил бы, но я не только не хочу замуж, я ещё и детей не хочу. Тем более таких великовозрастных.
— Тогда предлагаю поехать по домам…
Павел смутился.
— А, может быть, ещё погуляем? Меня мама только в девять заберёт…
Рука-лицо!!!
Я стала сиротой в тринадцать. На тот момент моему младшему брату, Макару, было три. Мы гостили у тети Глаши и дяди Аркаши, и звонок из милиции стал для всех нас громом среди ясного неба. Машина влетела под фуру, отец скончался на месте, мама — через три недели в реанимации.
Тогда Аглая и мой крёстный сразу оформили на себя опекунство и мы с Макарониной стали жить с ними. Они действительно заменили нам родителей. И тетушка… Да, это почти как мама, только я была уже взрослой, чтобы просто принять родственников, как новых маму и папу. Я их люблю, я благодарна. Я понимала каково в детском доме, отчаянно боялась, что если не буду соответствовать образу самой лучшей: отличница, послушница, помощница, то стану обременительна и отправлюсь в детдом. Поэтому я такая, какая есть: не спорю, не конфликтую, но чувство, что живи я с родителями, я была бы более свободной в своих желаниях — не покидает. Я привыкла, что есть поддержка, но вот искреннего, тонкого, что бывает только между ребёнком и матерью, так и не познала. Наверно, поэтому меня так бесил Павлик. Я ему просто завидовала.
Но, вместе с тем, дабы прекратить этот театр абсурда, я предложила парню подкинуть его до дома. Он смущался и трепетал, как благородная девица своими ресницами.
