Константин Леонтьев - Очерки Крита

Очерки Крита
Название: Очерки Крита
Автор:
Жанры: Русская классика | Литература 19 века
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Очерки Крита"

«…На дворе февраль, и скоро масленица; уже фиалки цветут, рощи седых маслин вокруг деревни мирны, густы и тенисты; с террасы виден город, море и корабли; мы на террасе у невесты в доме, и с утра уже в этом доме не смолкает музыка. Греческие танцы не смыкаются в круг, как наши хороводы и болгарские танцы, а вьются длинною змеей. Апокорониотика, суета, сирто, – все эти танцы представляют разомкнутую цепь во сколько угодно человек; танец ведет обыкновенно мужчина, держа свою даму за руку или на платке. Танцуют, собственно, только двое передних, остальные под размер музыки двигаются за ними…»

Бесплатно читать онлайн Очерки Крита


Предисловие

Повести, собранные в эти две книжки, все из новогреческой жизни, юго-славяне являются в них разве мимоходом. Это, с одной стороны, совершенная случайность; хотя нельзя вместе с тем не заметить, что греческая жизнь больше юго-славянской бросается в глаза: она разнообразнее, полнее, цветистее, так сказать.

Несмотря на эту разницу в степени выразительности, если только предположить, что мне удалось изобразить более или менее верно картины греческой жизни нашего времени, то в общих чертах – эти рассказы могут дать приблизительное понятие и о быте славян в Турции

Политические интересы могут быть в антагонизме у греков и болгар, у болгар и сербов в иных отношениях; государственно-национальные стремления и чувства могут привести все эти нации к самым разнородным политическим результатам, но общая физиономия быта, картины домашней жизни почти одни и те же у всех христиан Европейской Турции (за исключением молдо-валахов), привычки, личные вкусы, идеалы религиозные, эстетические, нравственные и т. д. имеют в себе нечто однородное, которое подходит под одно название жизнь христиан в Турции. Тому, кто не только видел, но и дал себе труд понять греков и юго-славян, тому стоит лишь картину их жизни противопоставить быту чисто мусульманскому, напр<имер>, французскому или даже русскому быту, чтобы согласиться со мной. Если только русский человек в силах отделить мысленно идею политическую от бытового зрелища, представляющегося ему по приезде его в Турцию, то он должен согласиться с тем, что отношения между греками и юго-славянами напоминают с этой двойной точки зрения отношения поляков к великороссам, англичан к северо-американцам; т. е.: согласия политического мало, – сходства бытового довольно много; особенно при противопоставлении этих наций другим нациям, более отдаленным от них по историческому воспитанию или по племенному гению. Прусский дворянин прежнего времени мог быть во многом политически очень согласен с русским дворянином; и оба они – и пруссак и русский – были политически же ни в чем почти не согласны с дворянином польским; но по физиономии бытовой, по чертам лично-психическим поляк с русским ближе и сходнее, чем с прусским немцем. В романах Купера, Бичер-Стоу и даже в каких-нибудь очерках Брет-Гарта видно то же самое отношение к жизни, тот же самый англосаксонский гений, который виден у Вальтер Скотта и Диккенса, с небольшими местными оттенками. А политический антагонизм Англии и Соединенных Штатов так известен, что об нем не идет много и говорить.

Это одно, а второе – вот что.

Надобно для ясности понимания христианского Востока проводить мысленно резкую черту между эпической, простонародной половиной всего греко-славянского мiра и между той его половиной, которую вернее всего назвать буржуазной (ибо выражение интеллигенция, противопоставленное выражению эпическая часть нации, было бы в этом случае для народа уже слишком обидно). Вообще можно сказать без долгих объяснений, что простой народ на Востоке лучше нашего; он трезвее, опрятнее, наивнее, нравственнее в семейной жизни, живописнее нашего.

Общество же высшее, руководящее, обученное, надевшее вместо великолепных восточных одежд плохо скроенный, дешевый европейский сюртук прогресса – хуже нашего русского общества; оно ниже, грубее, однообразнее, скучнее.

Вот что я хотел сказать этим предисловием.


К. Леонтьев

Очерки Крита

I

Вчера была свадьба Николи. Он служил года три сеисом (конюхом) у Г. Д. Отец его столяр в Халеппе; один брат золотых дел мастер, другой столяр, как отец. Критские мужчины почти все рослы; особенно горцы-сфакиоты издревле славятся своим ростом, а выходцев из гор Сфакия немало в Халеппе. Николи между другими не высок, и черты лица его гораздо хуже, чем у многих молодых соседей; зато у него большие, прекрасные глаза, одевается он всегда нарядно и отлично ездит верхом. Стоит полюбоваться, когда он крупною рысью гремит по деревенской мостовой в гору и под гору мимо окон своей невесты.

Ноги у него стройны и обуты в голубые чулки; красная куртка в обтяжку и без рукавов; синие шаровары широки как юбка и подобраны красными подвязками под колена; длинная феска набок; он хитер, ловок и отважен, но в обращении ласков и вежлив.

Он нажил кое-что, и отец построил ему около своего Дома другой домик, с террасой и опрятным двором. Николи приготовил кровать с занавесами из легкой шолковой материи (вроде грубого полосатого газа), которую зовут хашлама; повесил ситцевые занавески на окнах; над дверями у него, как у патриота, портрет короля Георгия I; образа в углу; на дворе левкои, фиалки и кусты роз.

Три года он был женихом Елены, ходил в дом невесты каждый день и ночевал там нередко. Чтобы составить понятие об отношениях, которые бывают между критскими обрученными, иногда по нескольку лет сряду, нам стоит только представить себе отношения молодых парней к молодым девушкам в Украине. Никто в частых свиданиях не видит там ничего дурного, и никто не мешает молодым людям проводить целые часы с глазу на глаз. Елена очень мила, бела, волосы каштановые, а глаза чорные, и она ими умеет искусно владеть; руки прекрасны, нежны; когда она танцует или говорит, то держит головку жеманно набок и представляется как бы усталою. Говорят, она капризна, а Николи сердит и ревнив, как все греки. Быть может, они будут ссориться, быть может, они будут несчастнее многих других соседей, которые живут так мирно… Но пока, на свадьбе, им весело и легко.

На дворе февраль, и скоро масленица; уже фиалки цветут, рощи седых маслин вокруг деревни мирны, густы и тенисты; с террасы виден город, море и корабли; мы на террасе у невесты в доме, и с утра уже в этом доме не смолкает музыка.

Греческие танцы не смыкаются в круг, как наши хороводы и болгарские танцы, а вьются длинною змеей. Апокорониотика, суета, сирто, – все эти танцы представляют разомкнутую цепь во сколько угодно человек; танец ведет обыкновенно мужчина, держа свою даму за руку или на платке. Танцуют, собственно, только двое передних, остальные под размер музыки двигаются за ними.

Вот танцует Илья-лавочник (бакал), толстый отец семейства, лет сорока. Что за добродушный молодец! Феска стоит колпаком кверху; свежий, усатый, круглолицый, он больше похож на казака из «Тараса Бульбы», чем на грека. Красный кушак его развязался, он его ловит и все пляшет; поскользнулся, упал, не смутился, опять вскочил и пляшет еще ловчее прежнего. Вот и другой молодой и богатый лавочник. У него много оливковых деревьев и магазин масла в городе. Жена у него молодая, стройная, скромная. Весь он в темно-коричневом сукне; кушак синий, толковый, и белая рубашка европейского покроя видна из-под богатого нарядного платья. Что за мужчина! Что за рост! какая стройность! Волосы и усы как смоль, а сам бел как блондинка; он танцует скромнее, чем Илья, как бы джентльмен или как человек более ровного нрава. Жених пляшет не слишком хорошо, и ростом теряет против других; но зато брат его, золотых дел мастер, мальчик лет двадцати, белый и нежно-румяный, белокурый красавец, так изящно выводит ногами, что все не налюбуются. Жаль немного, что рядом с этими греками, которые превосходят все ваши ожидания своею живописностью, девушки и женщины в узких кринолинах и в коротких и плохо сшитых по-европейски платьях. Ахиллес и Парис пляшут с субретками! Впрочем, многие из этих девушек и деревенских дам очень милы и красивы, так что все-таки приятно смотреть.


С этой книгой читают
«Многим русским неприятно расстаться с любимой мыслью о славном мире, заключенном в стенах самого Царьграда, даже и в том случае, если общие условия европейской политики приведут нас к соглашению с Турцией. И в этом случае естественно ждать какой-нибудь такой комбинации, которая поставила бы Константинополь и оба пролива в зависимость от нас, хотя бы и косвенную, но все-таки прочную по самой силе обстоятельств.Как и всегда случается в истинно вел
«…мысль моя о разрушительно-космополитическом значении тех движений XIX века, которые зовутся «национальными», мне самому давно уже казалась столь поразительною, что я в известном вам сборнике моем («Восток, Россия и Славянство») не счел и нужным даже подробно ее развивать. Я полагал, что и так она всем будет понятна, – стоит только указать на нее. Однако в этом я ошибся, как видно. Оказывается, что нужно больше фактов, больше примеров…»
«В одном из последних номеров “Голоса” напечатана статья г-на Александра Градовского под заглавием “Смута”.Статья эта посвящена защите “либералов” против людей, обвиняющих их в потворстве “революционным злодеяниям”…»
«У нас давно уже говорят о «сближении» или даже о «слиянии» с народом. Говорят об этом не только агитаторы, неудачно пытавшиеся «ходить» в этот народ; не только умеренные либералы, желающие посредством училищ, земской деятельности и т. п., мало-помалу переделать русского простолюдина в нечто им самим подобное (то есть национально-безличное и бесцветное); о подобном «сближении» говорят, хотя и несколько по-своему, даже и люди охранительного, или,
Благодаря талантливому и опытному изображению пейзажей хочется остаться с ними как можно дольше! Смысл книги — раскрыть смысл происходящего вокруг нас; это поможет автору глубже погрузиться во все вопросы над которыми стоит задуматься... Загадка лежит на поверхности, а вот ключ к развязке ускользает с появлением все новых и новых деталей. Благодаря динамичному сюжету книга держит читателя в напряжении от начала до конца: читать интересно уже посл
Благодаря талантливому и опытному изображению пейзажей хочется остаться с ними как можно дольше! Смысл книги — раскрыть смысл происходящего вокруг нас; это поможет автору глубже погрузиться во все вопросы над которыми стоит задуматься... Загадка лежит на поверхности, а вот ключ к развязке ускользает с появлением все новых и новых деталей. Благодаря динамичному сюжету книга держит читателя в напряжении от начала до конца: читать интересно уже посл
Благодаря талантливому и опытному изображению пейзажей хочется остаться с ними как можно дольше! Смысл книги — раскрыть смысл происходящего вокруг нас; это поможет автору глубже погрузиться во все вопросы над которыми стоит задуматься... Загадка лежит на поверхности, а вот ключ к развязке ускользает с появлением все новых и новых деталей. Благодаря динамичному сюжету книга держит читателя в напряжении от начала до конца: читать интересно уже посл
Благодаря талантливому и опытному изображению пейзажей хочется остаться с ними как можно дольше! Смысл книги — раскрыть смысл происходящего вокруг нас; это поможет автору глубже погрузиться во все вопросы над которыми стоит задуматься... Загадка лежит на поверхности, а вот ключ к развязке ускользает с появлением все новых и новых деталей. Благодаря динамичному сюжету книга держит читателя в напряжении от начала до конца: читать интересно уже посл
«Познакомились мы друг с другом в прелестном княжестве Монако в 1912 году. Я в то лето без всякого труда, свободно и весело выиграл в казино Монте-Карло (в Карлушкиной Горке, как называет И. С. Шмелев) несколько десятков тысяч франков. Я бы, пожалуй, продолжал и дальше играть, но это не вышло. Последний, взятый мною куш был так велик, что я решил сделать в игре перерыв, чтобы отдохнуть и подкрепиться в буфете, так как утром забыл позавтракать, а
«Зачем полковник Лосев таскал с собою, среди всякого домашнего хлама, натисканного в дряхлый кожаный чемодан, эту совсем не нужную, бесполезную вещицу – он, пожалуй, и сам не мог бы ответить. Долгий и тяжелый путь его вовсе уже не был удобен, чтобы возиться с пустячными игрушками: дорога из Петербурга на юг России в добровольческую армию, дьявольская гражданская война, отступление, Новороссийск, Константинополь, Болгария, Сербия и, наконец, Франц
Наш современник, Андрей Столяров, молодой штурман, выпускник Санкт-Петербургского училища подводного плавания, попав в петлю времени, оказывается в самом начале Великой Отечественной войны. Будучи патриотом, он даже не раздумывал, что предпринять. Он подводник, и его место на подводной лодке. Успел поплавать, испытать все «прелести» службы на «Малютке». Взрыв якорной мины – и он оказывается единственным, кому чудом удалось спастись. Но его война
Многогранная история-путешествие японской женщины, которая противостоит традиционным устоям общества первой половины XIX века, а также портрет великого Эдо – города, который скоро станет Токио.Дочь буддийского священнослужителя Цунено родилась в 1804 году в небольшой японской деревне. Казалось бы, ей предстоит в точности повторить судьбу своей матери, бабушки и всех женщин прошлых поколений. Но после трех неудачных браков, устроенных ее семьей, э