Начнем рассказ о страховом рынке Англии 18-го века с финансовых афер, которые тогда имели очень широкое распространение, и оказывали существенное влияние на становление страхового дела в этой стране.
Финансовые пузыри. Ф. Хэйнес констатировал: «Наверное, это более или менее трюизм (банальность — прим. авторов), что сумашествие, в той или иной форме, неизменно ожидает своего гения; непривычные достижения стремятся перевернуть нас с ног на голову, и мы глупо втягиваемся во что-то, когда повод требует повышенной осторожности. Так, как и сегодня, то же происходило с человеком и в начале 18 века. Торговая экспансия расширила горизонт торговцев того времени, и пришествие банков и страхования приоткрыло возможности для сотрудничества, для совместного предприятия; мошенниками и фантазерами фабриковались многочисленные схемы, когда обещание заплатить являлось единственно продающимся товаром, с тем результатом, что на несколько лет мировой деловой мир буквально сошел с ума. Этот период в истории обычно называют эрой «мыльного пузыря Южных морей»»[1].
Действительно, с ростом торговли пришла необходимость в некоторой новой форме экономической ассоциации, и это нашло свое выражение в так называемой «common-law company, the lineal ancestor of the modern trading company» — «узаконенной общим правом компании, наследственной предшественницы современной торговой компании». Сначала они были относительно свободны от законодательных ограничений, и так продолжалось несколько лет. Такая компания являлась простым партнерством с переводными акциями (transferable shares). Так были устроены первые компании страхования от огня. В конце 17-го века и на протяжении первой четверти 18-го века количество подобных организаций стало быстро расти.
Как отмечалось ранее, условия деловой жизни того периода времени были весьма свободными, если не сказать фривольными. Деловая мораль достигла своей низшей точки. Отсутствовала стабильность в различных коммерческих операциях, торговые сделки заключались в кофейнях либо прямо на улице. Кофейня «Jonathan’s» на Чейндж-Элли (Change Alley) была излюбленным место отдыха так называемых джобберов (Stock-jobbers — сегодня это биржевые брокеры, занимающиеся спекулятивными сделками с ценными бумагами — прим. авторов) и учредителей компаний.
До 1773 года авторитетные лондонские биржевые брокеры вели свой бизнес в или около здания Королевской биржи, и лишь в тот год они объединились в ассоциацию под именем Лондонская фондовая биржа («London Stock Exchange») со штаб-квартирой в переулке Кейпел-Корт («Capel Court»), рядом с указанной биржей.
Возможно, что наиболее примечательной чертой анализируемого периода было безумие от спекуляции, которое охватило людей всех классов общества. Ф. Хэйнес отмечал: «Панацеей от бедности считалось создание некой компании для распространения какого-либо проекта. В этом процессе отбросы и золото безнадежно смешались таким образом, чтобы испытание временем нередко не удалось обнаружить золотоносную жилу, и многое было утрачено, чтобы могло подтвердить ценность. Наиболее дерзкие надувательства находили свой рынок среди несведущих и заблуждающихся инвесторов, которые глупо верили в то, что акционерный сертификат является видимым и явным знаком благосостояния. Ничего не выглядело слишком абсурдным или слишком странным в целях ‘projector’ («прожектёра»), который намеревался вытащить фунты, шиллинги и пенсы из карманов своих жертв. Так, среди прочих причудливых схем того периода мы имеем страхование девственности, страхование на случай смерти от пития джина «Geneva», а также от риска развода»[2].
Настолько эфемерными или мимолетными было большинство проектов, что они, как правило, назывались «пузырями», даже теми, кто в них участвовал. Так в трактате, опубликованном в 1720 году под названием «The Battle of the Bubbles» («Битва мыльных пузырей»), автор приводит длинный перечень различных «пузырей», которые фактически имели публичную поддержку, и утверждает, что существовали «fifty more whose names would blast the reader’s eyes to look upon them» — «еще пятьдесят, чьи названия поразят глаза читателя при взгляде на них».
«Мыльный пузырь Южных морей». Величайшим «пузырем» из всех был «мыльный пузырь Южных морей», к временному обманчивому успеху которого можно приписать целеустремленность и глупость, которые охватили инвесторов тех лет. Краткая история этого «пузыря» такова.
Во время войны Англии с Францией король Уильям III оказался не в состоянии платить военно-морскому флоту, и несчастные матросы были вынуждены принимать в качестве зарплаты счета или билеты вместо наличных денег. Матросам пришлось заключать невыгодную сделку, поскольку они обменивали свои счета у покупателей со скидкой от 40 до 50%. Канцлер казначейства Великобритании (Chancellor of the Exchequer) Джон Эйслаби (John Aislabie) сделал предложение разрешить держателям таких счетов получать 6% от дохода и привлекать их для проведения торговли через «Компанию Южных морей» («South Sea Company»). Можно предположить, что, по крайней мере, некоторые держатели таких «необеспеченных долговых расписок» (debentures) намеревались торговать через «Компанию Южных морей», но, естественно, что она ничего подобного не осуществляла на протяжении всей своей истории, поскольку, насколько известно, она ограничивалась ростовщическими операциями с правительством.
«Компания Южных морей» ссужала деньги правительству в обмен на те или иные привилегии, при этом деньги тратились свободно на взятки правительственным чиновникам, которые поддерживали ее схемы. Однажды в парламенте даже обсуждался вопрос введении национального сбора в размере 5%.
Вся страна сходила с ума, и было отмечено, что стоимость акции «South Sea Company» в размере £ 100 выросла с £ 128½ в январе 1720 года до £ 1 тысячи в июле, а в сентябре она упала до £ 175. Когда Исаака Ньютона спросили о продолжительности роста акций этой компании, он ответил, что не в состоянии рассчитать или оценить степень сумасшествия людей[3]. В частности, казалось бы, серьезный чиновник в лице Канцлера казначейства накопил £ 794 451. Впоследствии его признали преступником, он стал узником Тауэра, а его имущество было конфисковано.
Уильям Хогарт (1721). Символический образ Схемы Южных морей
На самом деле, мания заключать пари обеспечивала такое влияние на общественность, что мы находим предварительные продажи права на участие в том или ином «пузыре». Инициаторы схем налагали определенные расходы для получения разрешения участвовать в той или иной схеме. Подобные разрешения сами по себе становились объектом спекуляции, и их цена могла изменяться за баснословные величины. Подобная практика быстро привела ко всякого рода злоупотреблениям и побудила к принятию мер по изменению законодательства. Результатом всего этого низменного бизнеса стало принятие в 1720 году так называемого
