Горячие руки на моих плечах обжигают.
Сковывают. Не дают вырваться. Мужчина рядом - смесь грубости и силы. Нет в нем
романтики или нежности. Только дикая звериная жажда. А я его источник. Источник,
без которого он умрет.
Наши тела сплетаются в безумном танце. Горят.
Плавятся. И я уже на пике… Но коварная трель звонка заставляет распахнуть
глаза. Тру лицо спросонок и тянусь к телефону.
- Да, Аля. Что-то
случилось?
- Крис, ты
могла бы заменить меня вечером в пятницу?
- Аля, я
больше не танцую. Ты же в курсе. У меня ребенок.
Все еще пытаюсь проснуться. Сбросить сонное
наваждение. Выкинуть из головы образ, что дурманит мозги. Красивый. Горячий.
Страстный и очень жестокий.
- Да. Я
понимаю, - голос в трубке тихий и уставший, - просто… я думала…
- Все так
дерьмово?
- Очень.
У Али, а вернее Эли, под таким псевдонимом
она выступает в клубе «Рай», где раньше танцевала и я, больной ребенок. Дочка,
которой требуется постоянное и дорогостоящее лечение. Вообще у всех девочек,
что там танцуют, своя история. В основном не простая. Но есть и те, кому просто
по кайфу трясти полуголыми задницами перед толпой мужиков.
- Аль, я
подумаю. Надо решить с кем дочку оставить.
- Ты меня
спасешь!
- Ерунду
говоришь. Выйти один раз и повертеть попой - не равно спасению.
- Ты
понимаешь. Там… Он…
- К тебе что
кто-то пристает? - девушка мнется, молчит и я все понимаю без слов, - почему не
скажешь владельцу? В «Раю» вроде все добровольно.
- Это не тот
случай, Крис. Понимаешь, не тот. Этот мужчина. Он…
- Козел и
мерзавец, - заключаю я, - ладно. Выступлю. Тряхну стариной.
- Спасибо
большое!
- Но ты
уверена, что один раз тебя спасет? Может лучше обратиться… в полицию? -
произношу, а у самой мурашки по телу пробегают.
И в голове тут же возникает, казалось,
забытое лицо и тело. Красивое такое. С широким разворотом плеч. Мощными
бедрами. Сильными крепкими руками. Тело одного майора, который тоже когда-то
работал в полиции. А потом исчез. Ублюдок.
- И что я
скажу? Кто вообще мне поверит с такой-то профессией?
- Ты
танцовщица, Аль?
- Стриптизерша!
- До гола мы
не раздеваемся, - возражаю, - и, вообще, какая ментам разница, где ты
работаешь. Примут у тебя заявление и…
- И тут же
через шредер его пропустят. Ты не понимаешь, Крис… Тот мужчина… У него такие
связи.
- Ясно.
Очередной богатый ублюдок. Знавала я такого.
- И как? Как
ты от него отделалась?
- Один майор
помог. Но знаешь, таких и правда не много в полиции. Он можно сказать жизнью
рисковал, чтобы делу дали ход, и чтобы того мерзавца посадили, а меня не
закопали. Он меня спас.
- Вот бы к
нему обратиться.
- Я бы с
удовольствием, - вру, конечно. Вообще без удовольствия. Пристрелила бы этого
гада, если встретила. Но Альке бы помогла. Чего уж там, - да только исчез он.
Как сквозь землю провалился.
- А может
его…
- Нет. Такое
вряд ли, - говорю, а у самой мурашки бегут по коже. Сколько раз я и сама думала
о подобном исходе. Но всегда гнала прочь дурные мысли, - знаешь, такие и в воде
не тонут. И в огне не горят.
- Понятно. В
общем, спасибо, что выручила…
- Как дочка
то?
- Плохо, -
признается, - операция нужна дорогостоящая. Очень большие деньги. Мне столько
не заработать.
- А кредит?
- Столько не
дадут. У меня ж и работы постоянной нет. Одни подработки. Я все время за ней
должна присматривать. Или сиделку дорогую нанимать.
- Да.
Понимаю. В общем скинь мне время. Ладно.
- Да.
Конечно. Спасибо еще раз.
Мы прощаемся, и я переворачиваюсь на другой
бок. Пытаюсь уснуть, но не получается. Ворочаюсь так еще минут десять и встаю.
Дочь сопит на своем маленьком диванчике, и я, чтобы не будить ребенка, ухожу на
кухню. Пью чай. Делаю себе бутерброд с сыром. Ем не спеша. И пытаюсь придумать
к кому на ночь пристроить дочь.
С танцами в клубе «Рай» я завязала. Да и
странно это днем воспитывать ребенка, а ночью танцевать полуголой перед кучей
похотливых самцов. Аля, другое дело. У нее нет выбора. У нее дочка больная. Не
знаю, что бы делала я в такой ситуации. Наверняка бы землю грызла, чтобы только
найти деньги на дорогие препараты. Но я, к счастью, не на ее месте. Мне вообще
позавидовать можно.
Дед оставил неплохое наследство. Вклад в
банке на круглую сумму и квартиру двухкомнатную. Я у него единственная внучка.
Родители разбились на машине, когда мне только семнадцать исполнилось. Поэтому
дед был моей семьей. Правда недолго.
- Ма-ма-а-а!
Ты почему меня не разбудила?
- Зачем? -
удивляюсь.
А сама глаз не могу отвести от заспанной
хитрой мордашки. Вся ведь в отца пошла. От меня ничего не досталось. Гадкая
судьба. И здесь не подфартило.
- Сегодня
восьмое марта. Мы будем выступать в садике. Ты обещала сделать мне красивую
прическу. Хочу, чтобы все девочки мне завидовали.
- Зависть -
плохое чувство, - возражаю.
- Ты поэтому
такие каблуки высокие носишь? Наша воспитательница сказала, что у тебя ноги от
ушей и она тебе завидует.
- А ну брысь
в ванну, чистить зубы и умываться.
- Злая ты!
Вот был бы у меня папа, я бы ему на тебя жаловалась!
Язык
показывает и убегает. Пакостница мелкая. И в кого этот ребенок такой растет? Уж
точно не в меня. Папина дочка. А папа у нас кто? Папа у нас мент. Однажды
попавшийся на моем пути. Спасший. И… Исчезнувший. Просто переспал и бросил.
Обычная история для мужчин. Необычного в ней лишь моя дочь, которая стала
настоящим сюрпризом.
Клуб. Знакомая обстановка. Музыка. Даже
девочки есть знакомые. Те, кто дольше всех продержался. Текучка здесь дай боже.
Все-таки танцевать у шеста - не самая романтичная профессия. Сложная, что ни
говори. Здесь растяжка нужна. И гибкость. И сила рук. Это только на первый
взгляд - крути себе попой. Но танец у шеста - тяжкий физический труд. Хотя,
наверно, любой посмеется мне в лицо, если озвучу. Но о своей работе я никогда
не распространялась. А потом и вовсе ушла. Хватило приключений на жопу. Как
вспомню, так вздрогну. Если бы не один очень дерзкий майор, лежала бы трупиком
в лесополосе прикопанная.
Так что спасибо еще ему должна сказать. Не
потому, что бросил. А за жизнь, свободу, ну, и за дочку. Она умница. Хотя, вот
если бы встретила…
- Крис!
Привет! Ты ли это?
- Я. Я. Элю
сегодня подменяю.
Сирина, вернее Марина, спрыгивает с шеста.
Здесь у многих имена вымышленные. Красивые. Стриптизерша Валисия звучит куда
изящнее чем Валька. Здесь ведь «Рай». Элита. А не сельский клуб.
- А Север в
курсе?
- Я что самоубийца
без его ведома на смену выходить.
- Ты то? Нет,
конечно, - хмыкает, тонкую бретельку на изящное плечо возвращает, - ну, пошли в
гримерку. Расскажешь. Мальчики, мы скоро вернемся, - кидает на прощание
каким-то уже в дрызг пьяным мужикам.
