(рассказ)
1.
Сон, мучивший меня всю ночь, испарился, словно предрассветный туман. Это был какой-то кошмар, помню только отдельные эпизоды, врезавшиеся в мою память. За окном мрак неохотно уступал свои права свету, лениво пробирающемуся на крыши соседнего дома. Жена, по-видимому, спала, в предрассветном полумраке я услышал ее едва уловимое сопение. Хорошо, что не храп, а то бы не уснул.
Я приподнял голову и посмотрел в сторону письменного стола, где лежал мой новый ноутбук, подаренный мне моими учениками и администрацией школы, когда они все провожали меня на пенсию. До сих пор перед глазами вижу слезы одних, молчаливую грусть других и откровенную радость третьих. Что делать, на всех не угодишь. Произведя обмен, школа получила молодого преподавателя, а я новый ноутбук, которого у меня никогда не было, и старость, которая всегда поджидала меня.
Сегодня я испытывал радостный трепет первоклассника, наконец-то у меня появился свой компьютер. Помню, как моя жена искренне радовалась этому подарку вместе со мной, хотя заметила, что теперь нам придется жить на пенсию. Но я ободрил ее перспективой частных уроков, ведь физика, которую я преподавал в школе вот уже тридцать лет, нужна для абитуриентов. Им и стану помогать.
Нащупав в темноте тапочки и надев их, шурша ногами и поднимаясь на ноги с кровати, издавшей легкий скрип, я с радостью ребенка и неуклюжего пожилого человека, подошел к столу. Нащупал свое сокровище. На месте. Лежит, ждет меня. Сколько перспектив открылись в моем воображении: интернет, друзья, соцсети, новости, видео, фото, телепрограммы… И все это, весь наш мир ожидал меня на письменном столе, а вместе с этим и перспективы, хотя и запоздалые. Первым делом, думал я, надо разыскать в соцсетях однокурсников.
Я подошел к окну, где на крыше соседнего дома в лучах пробуждающегося утра серебрился снег. На тонком его слое я увидел чьи-то следы, очевидно, здесь прошла какая-то птица, было начало и конец пути. Она оставила после себя след на этом белом полотне. Самой птицы, этого раннего художника не было видно.
Интересно, где они? Меня распирал изнутри этот вопрос, окуная меня в трепетное волнение. В этот приятный момент ожидания, я чувствовал себя вначале какого-то нового дела, словно я был первооткрывателем, охотник за потерянными сокровищами, искатель, которому предстоит открыть тайны прошлого.
Неожиданно из темноты, за моей спиной, я услышал голос жены.
– Который час? – сонным голосом спросила она.
Я подошел к шкафу, протянул руку к полке, но она, к моему удивлению, хватала лишь пустоту. Бронзовых часов, в форме лошади, редкой работы середины прошлого века, доставшихся жене от ее матери, не оказалось на месте.
– Ты что, лошадь ищешь? Посмотри на свои наручные часы, – полуудивленная, полусонная сказала жена.
Я послушался ее совета и взял с маленького столика у стены часы. Подошел к окну, чтобы не включать свет.
– Скоро семь, – ответил я, возвращая часы на место. – Милая, но я не нашел лошади.
– Ты все забыл, стареешь, – был ответ из темноты. – В сумке она, у двери, в коридоре, забыл?
– Ничего не забыл, – начал я оправдываться.
И тут, почему-то я ощутил странное волнение, мне показалось, что все это уже было. Нет, не слова вспомнил я. Это было нечто неуловимое, тонкое, почти туман.
– Сегодня суббота, надеюсь, ты помнишь, – сказала она.
– Да, милая, – я подошел к кровати, сел, сбросил тапочки, которые в полумраке, зацепившись неудачно, улетели под кровать. Я уже не думал о том, что их будет трудно достать.
Я лег рядом с ней, укрыв своим одеялом ее и себя. Она молчала. Как приятно было вновь очутиться в теплой постели. Я смоктал это мгновение, ведь оно длиться недолго, ко всему привыкаешь, и тогда чувство приятного, нового теряется. И почему мы так быстро привыкаем? Почему не дано нам вечное наслаждение?
Я ощутил ее теплое тело, ее молодое – у нас разница в возрасте двенадцать лет, – сладкое тело. Я приблизился к ней, уткнувшись носом в ее спину, вдохнул этот теплый приятный запах самки, так притягивающий нас, мужчин. Руки невольно, словно увлеченные какой-то природной силой, поползли по ее талии вниз к бедрам, к этим желанным шелковистым холмикам.
– Отстань, – твердо, с ноткой недовольство сказала она.
Я неохотно забрал руки с ее тела, во мне начала пробуждаться обида. Я не понимал, что происходит.
– Почему? – спросил я, – ведь сегодня суббота, тебе не надо идти на работу.
И тут я вспомнил, что несколько дней назад она что-то говорила мне о том, что не сможет пойти на толчок. Я тогда не придал этому значения.
– Вечно ты все забываешь, – ответила она.
– Да, вспомнил, ты что-то говорила о выходных, – начал я осторожно, пытаясь вспомнить хоть слово.
– Дурак… – она помолчала немного, потом добавила, – дурак и старик.
Слово «старик» у нее появилось с тех пор, как я оказался на пенсии. Я уже начал привыкать к нему. Если бы его сказал кто-то другой, я бы без сомнения обиделся, но ее голос обладал волшебным действием на меня – я почему-то не обижался, когда она так злилась, ведь я все еще любил ее. Чтобы меня разозлить, ей понадобится что-то потяжелее.
Она молчала. Тогда заговорил я.
– Мы уже давно не занимались сексом, – смело сказал я, все еще ощущая тепло ее манящего тела.
– Об этом можешь забыть, – бросила она с явным неудовольствием.
– Ого! – удивился я. – Так кто ж у нас стареет? Я свой возраст не замечаю, и по-прежнему хочу тебя. Ты для меня… – несмотря на ее непонятное раздражение, я хотел сказать ей что-то приятное, но вдруг она оборвала меня упреком:
– И вещи свои грязные выноси в ванную, а не бросай где попало.
– Какие еще вещи? – удивился я.
– Рубашка уже неделю на тебе, и… и вонючие носки, провоняли всю комнату.
У меня не было слов. Я уже забыл о своем утреннем настроении, о том, что собирался сегодня сделать.
– Так и будешь лежать? – последовал новый упрек. – Ты же обещал сегодня пойти на толчок вместо меня. Нам стиральный порошок нужен для твоих вещей, гора собралась.
И тут я стал припоминать эти ее слова, на счет замены. Очевидно, я тогда за компьютером был, и не до конца понял ее тихие слова, сказанные за моей спиной.
– Да, это я помню, – оправдывался я. Но признать вину не хотелось, ее оскорбления, видимо, все же где-то в глубине моей ученой души, задели меня. – Нет ничего страшного, если не пойду сегодня, – продолжал я. – А на порошок возьмем деньги из коробки, в ящике стола. Там еще остались деньги.
– Их там уже нет, – тихо сказал она.
– Я точно помню, там было еще пятьсот гривен.
– Я их потратила, – осторожно сказала она.
– Как?… – удивился я. Обычно я о деньгах не думаю. Этим занимается она.
