«Ну и куда я попала? Куда меня заманил этот идиот? Вот не дай бог, у этого извращенца, – теперь Ярослав был причислен Любочкой к маньякам и извращенцам по причине столь трепетного отношения к полумёртвой жене, – баня соединена с какой-нибудь сауной, где проходят оргии?! Выйду, а там полно похотливых мужиков! Поворачиваю обратно! Что я, совсем дура?..»
Но вместо того, чтобы вернуться назад, девушка подошла ко второй двери и чуть её приоткрыла, заглядывая в соседнее помещение. К её удивлению, это не было ни сауной, ни баней, ни каким другим помывочным заведением. Это больше походило на кабинет какого-нибудь профессора. Небольшая тахта, рядом с ней стол и стеллажи с книгами…
Мысленно присвистнув, Любочка решила посмотреть и дальше, куда же это она попала. Машинально сдёрнув с вешалки то, что она посчитала большим полотенцем, двинулась дальше, попутно рассматривая помещение. Всё было почти нормальным… Почти.
Что её смущало в обстановке кабинета, Люба сказать не могла, но что-то неуловимое, незнакомое присутствовало во всём. В материале, из которого была сделана мебель, в обивке стен, в осветительных приборах… Соорудив на себе подобие сарафана, Люба, забыв об осторожности, смело вошла в следующее помещение и замерла с открытым ртом.
В комнате находился так долго преследуемый ею Ярослав, одетый, словно древний римлянин, в такую же, как у неё ткань, только закутан он был более изысканно и замысловато. На ногах у мужчины были вполне современные сандалии. А вот рядом с ним стояла…
Мадонна… Женщина, от облика которой у Любочки разыгрался приступ мизантропии. Сказать, что это была красавица, это не сказать ничего. Струящиеся многослойные, цвета радуги, одежды не скрывали стройной фигуры. Каштановые, с медным отблеском волосы словно сами излучали свет. Тёмные, подведённые густыми ресницами глаза завораживали своей глубиной. Это была мадонна с картин Рафаэля, небесное, неземное создание, глаза которой освещали мир любовью. Сказать про неё – красавица, это сказать кощунство. Она была высоко над общепринятой красотой, она завораживала своим совершенством.
Девушка сразу поняла, что именно эта женщина является возлюбленной Ярослава и что все его слова о любви к жене были ложью. Вот та, которая господствует в его сердце и мыслях. И она не смогла сдержать своих эмоций.
– Великолепно! – язвительность, которую Любочка вложила в это слово, просто зашкаливала. – Замечательно, господин Хабаров! – женщина, стоявшая к ней вполоборота, чуть повернула голову и с интересом воззрилась на незваную пришелицу. Ярослав обернулся, словно перетёк в новую позу. Это движение удивило девушку, но не закрыло ей рта. – Жену он любит! Этот труп ходячий! Это зомби неприкаянное! – брови женщины удивлённо поползли вверх, а на губах застыла непонимающая улыбка. Хабаров же не изменил своей излюбленной тактике и смотрел на Любочку спокойно, как механик-водитель бронетранспортёра смотрит на мелкий ухаб на дороге. Ей даже показалось, что он нисколько не удивлён её внезапным появлением. – И что же вы ей умереть спокойно не даёте? – кипятилась девушка, прикрываясь чужими интересами, чтобы не ляпнуть чего про себя, несчастную и обманутую. – Уже шашни с другой водите?!
– А вы, Любовь Витальевна, предпочли, чтобы я шашни, как вы выразились, водил с вами? – насмешливо ухмыльнулся Ярослав.
– Ещё чего! – негодующе возмутилась Любочка. – Особенно после того, что я про вас узнала! Обманывать умирающую женщину…
– Умирающую? – задал вопрос кто-то третий, кого ранее Любочка не заметила в помещении.
Она резко, в отличие от Ярослава, обернулась и обнаружила ещё одного мужчину, возрастом примерно как Хабаров, одетого в некое подобие делового костюма, что очень не вязалось с туникой Ярослава, сидящего за необычным столом в углу комнаты. Снова удивившись незнакомому предмету, девушка отогнала исследовательские мысли и вернулась к своему интересу.
– А как можно расценить состояние того зомби, что я видела только что! – продолжила обличительную речь Любочка. – На руках её носит, улыбается как ангел небесный, целует… а сам за её спиной изменяет! Даже от дома далеко не уходит! Специально проход сделал, да?
– Хабр? – женщина назвала его точно так же, как и жена, что очень удивило Карповскую, но она решила, что Хабр всё-таки прозвище и не стоит на этом зацикливаться. – Она всё же посмела…
– Как видишь, – с какой-то горечью ответил Ярослав и посмотрел на Любочку с сожалением. – Иди, мы разберёмся.
– Да, милый, – женщина словно поплыла к двери, завораживая плавностью движения. На самом выходе она обернулась, опять с жалостью посмотрела на Любочку и печально вздохнула. – Её нельзя отпускать.
– Никто и не собирается, – глядя в глаза незваной гостье, Ярослав щелкнул пальцами. – Охрана! – приказал он неизвестно кому. – В кабинет Номарха!
– И что вы со мной сделаете? – девушка попыталась выглядеть смелой, даже нахальной, но голос предательски дрогнул, да и колени тряслись изрядно.
– Любовь Витальевна, – Ярослав обречённо вздохнул, продолжая пристально смотреть ей в глаза, – я же вас предупреждал, что не стоит вмешиваться в мою личную жизнь…
– Но…
– Вас предупреждали, – он не позволил ей возразить, привести свои аргументы. – Теперь ничего изменить нельзя… к сожалению.
– В смысле? – запаниковала Любочка, начиная понимать, что ситуация сложилась патовая.
– Домой вы не вернётесь! – жестко известил гостью Хабр. – Здесь нам ваши профессиональные навыки не нужны, тоже к сожалению. Да и знаете вы не то, что нужно!
– Это шутка? – с надеждой спросила девушка, но ответа уже не понадобилось.
В кабинет вошли три стража, от вида которых Любочке стало плохо. Как назвать ту одежду, что была на мужчинах, она не знала. И даже никогда не видела ничего подобного. Ткани как таковой не было, но тела охранников были заключены в шипастые, неизвестного происхождения коконы серого цвета, с синеватыми отблесками. Никакого оружия при них не было. Шестым чувством Люба поняла, что костюмы мужчин и есть то самое отсутствующее оружие и защита одновременно.
От этих выводов ей стало совсем плохо. Из глубин подсознания медленно начали всплывать все те незначительные, на первый взгляд, детали, несуразности и нестыковки, которые она замечала с той самой минуты, как оказалась в треклятом тупике, и от которых она отмахивалась, как от надоедливых мух, гонимая своей Великой Целью. И нет чтобы остановиться, подумать, взвесить, оценить трезво эти странности! Чего только стоил тот проход по парилке или чем там он является на самом деле? Такая жара была, а она ни грамма не вспотела! И интерьер этот ненормальный: столы непонятные; лампы, словно парившие в воздухе; тахта, анатомически продавленная… Всё это было не родное, чуждое, теперь – пугающее. Она на секунду засомневалась в реальности происходящего.
