Кристофер Ханко, охотник за эдельвейсами
Проснулся я из-за того, что какая-то сволочь полоснула по моим глазам эльфийским клинком.
Гады… А я ведь предупреждал, что будить меня опасно для здоровья. Ну, ничего, вот еще минутку… еще пять минуток подремлю, а потом эти несчастные эльфы пожалеют, что родились. Разлепив наконец веки, я обнаружил, что никакого клинка нет, зато есть луч утреннего солнца, даже сквозь опущенные занавески не утративший режущих способностей. А еще была головная боль. Причем на редкость противная. Самым неприятным в ней было то, что я абсолютно не представлял, откуда она взялась.
Если бы дело происходило в походе, можно было бы предположить, что я проглотил за ужином кого-нибудь не того – хотя в этом случае логичнее было бы болеть животу – или развел неправильный костер. Но я лежал в мягкой и удобной кровати на втором этаже салуна «Одноглазый эльф», а за Фредди, конечно, водилось множество грешков, но отравленные клиенты, насколько я помнил, пока не числились.
Больше всего эта боль была похоже на очень гнусное похмелье. Но, во-первых, Фредди никогда не позволит себе выставить такую ослиную мочу, а, во-вторых, я вообще не пью. Так, пропущу иногда пару стаканчиков, но напиваться как орк не вижу смысла. В жизни есть куда более приятные занятия.
В этот момент в правом виске раздалось особенно гулкое тупанье. Я застонал и повернулся на бок. Боль пропала. Это произошло так неожиданно, что я едва не свалился с кровати.
Ничего не понимаю. Я сел, осторожно потряс головой, попытался зевнуть – спать совершенно не хотелось – и попробовал прилечь обратно на подушку. Боль моментально вернулась с удвоенными силами. Ага. Значит, на подушке она есть, а в других местах – нет. Интересно.
Я слез с кровати, завернулся в одеяло, вытащил из-под матраса свой «тигр» и начал перетряхивать всю постель сверху донизу, не совсем, правда, представляя, что именно ищу. Но нашел.
Находка моя представляла собой деревянный амулетик для наведения порчи – дрянная дешевка, какую можно купить у любого гоблинского шамана по полдайма[1] за дюжину. Амулетик был приклеен к днищу кровати со стороны изголовья. Приклеен, впрочем, тоже некачественно – стоило мне до него дотронуться, как он тут же упал.
Я выудил деревяшку из-под кровати, сдул с нее пыль и задумался.
Самая жуткая вещь, которую может вызвать подобный амулетик, – приступ кариеса. Ну, в крайнем случае, цинги, если вы разделяете в еде пристрастия стервятника. И всех проблем – сходить к доктору и заговорить больной зуб.
Уверен, что никто из моих друзей – а их не так уж много – не имеет склонности к шуткам такого низкого пошиба. С другой стороны, враги – а их тоже не легион, хотя и больше, нежели мне хотелось бы, – вряд ли стали бы размениваться на мелкие пакости. Убить – другое дело, но никак не меньше. Оставалось предположить, что эта дрянь просто-напросто досталась мне в наследство от предыдущего постояльца. А раз так – можно потребовать от Фредди срезать плату за постой. В конце концов, проверка комнаты на вшивость входит в счет.
Придя к этому утешительному выводу, я выпутался из одеяла, побрызгал на себя водой из умывальника, оделся. По привычке осмотрел комнату, хотя все ценное надежно покоилось в несгораемому шкафу в подвале салуна, и вышел.
Со времен моего последнего визита в архитектуре второго этажа появилось одно новшество, на которое я вчера вечером, в темноте, не обратил внимания. На стене в конце коридора объявилось зеркало. Небольшое, овальное, с вычурной бронзовой рамкой, оно бы куда лучше смотрелось в гостиной над декоративным мраморным камином.
Последний раз я любовался на свою заросшую трехнедельной бородой рожу в каком-то пещерном озерце. А в зеркала не смотрелся уже, пожалуй, больше года – они в городке были наперечет.
На этот раз из зеркала на меня взглянул вполне обычный молодой человек. Черные волосы, серые глаза – вообще-то они у меня карие, но одно весьма полезное заклинание в качестве побочного эффекта изменило их цвет, бело-синий шейный платок с эльфийским орнаментом и темно-синяя суконная рубашка. Рубашка, как я подозревал, была украдена с какого-то армейского склада и неисповедимыми путями очутилась на полке лавки Полосатого Джо. К сожалению, в зеркало не влезал пояс с кобурой, из которой эффектно маячила рукоятка шестизарядного «тигра» фирмы «Гномиш армз», и новомодные брюки с заклепками от Леви Страусса. А жаль. Я подмигнул своему отражению и спустился вниз.
Несмотря на раннее время, Фредди уже открыл двери салуна и занял свою позицию за стойкой – все шесть футов и пять с четвертью дюймов его темно-зеленой пупырчатой шкуры. При виде меня он радостно осклабился.
Некоторые непонятливые новички при виде Фредди, особенно улыбающегося Фредди, отчего-то начинают удивляться: что делает тролль в салуне под названием «Одноглазый эльф», на что старожилы вроде меня вполне резонно отвечают, что горбатый тролль ничем не хуже одноглазого эльфа.
Кроме Фредди в салуне еще почти никого не было. Только за угловым столиком какая-то личность в гордом одиночестве пыталась загипнотизировать кружку. Судя по небольшому росточку и по манере прятаться в темноту, это был гном-переросток.
– Доброе тебе утро, – сказал я, подходя к стойке.
– Как всегда? – осведомился тролль.
– Ага, – кивнул я и выложил на стойку амулетик.
Фредди запустил свою лапищу под стойку и добыл поднос, на котором явно не без помощи колдовства обнаружились яичница с ветчиной, кусок пирога и большая кружка кофе. Запахи были потрясающие.
– Извини, – пробасил Фредди, ставя поднос на стойку и сгребая амулетик свободной лапой. – Не заметил.
Раздался тихий треск, и из сжатого кулака Фредди выскользнуло облачко зеленоватого дыма. Тролль разжал кулак и стряхнул на пол горсть трухи.
