У Дженнифер день не задался с самого начала — ещё тогда, когда чёртов Пауэр в последний момент снял заказ, наплевав на то, что половина ролика уже отснята. Дженнифер не любила тратить время и деньги зря и потому в любом другом случае не стала бы связываться с подобным клиентом второй раз, но с Джеймсом Пауэром она работала уже больше десяти лет и к тому же неплохо знала Джеймса лично.
Дженнифер проглотила недовольство и не стала требовать неустойку, обещав лишь составить смету расходов, которые уже были произведены — на что Пауэр ответил своей фирменной ухмылочкой и столь же характерным похлопыванием по плечу. Вот за эту манеру спускать всё на тормозах Дженнифер и не любила альфа-самцов. То есть, если уж быть честной до конца, таких альфа-самцов, как Пауэр, она любила — но только в своей постели и строго по субботам с двенадцати ночи до шести утра, потому что в обычной жизни они были невыгодны, нерентабельны и попросту невыносимы.
Джеймс был исключением и не только потому, что хорошо отрабатывал свою ночную смену — эта часть их с Дженнифер отношений давно отступила на задний план, потому что при прочих равных Дженнифер не любила спать с теми, с кем вела дела. Скорее дело было в том, что Дженнифер к нему привыкла и попросту разучилась на Джеймса злиться.
И теперь, когда одна неудача плавно перетекала в другую, Дженнифер предпочитала злиться абстрактно, не предъявляя претензий к кому-то конкретно.
Второй её неудачей за день стал Бентли, выскочивший из-за поворота на Севентин-Стрит и плавно прошедший своим холёным бампером по крылу коллекционного Ягуара Дженнифер. Материться было бесполезно — но Дженнифер не сдержалась и высказала золотистому солнцу и синему небу Лос-Анджелеса всё, что она думает о Бентли в целом и их владельцах в частности. Однако встречу с владельцем «Palm Springs» отложить было нельзя, и до места Дженнифер добиралась уже на хромавшем на одно колесо инвалиде. Машину было жалко. Даже больше, чем потраченное время и выброшенную на ветер плёнку с улыбающейся брюнеткой, державшей тюбик зубной пасты в руках.
Дженнифер не могла бы сказать, стало ли неудачей третье событие, ознаменовавшее тёплый вечер Лос-Анджелеса, потому что ей было трудно сформулировать своё отношение к проблеме.
— Поставить травести-шоу? — Дженнифер смотрела на Томаса Джентли в упор. Она видела этого человека в третий раз в своей жизни, но до сих пор не ожидала от него подобных увлечений.
Джентли самодовольно кивнул.
— Простите, Томас, это очень инте… Чёрт, Томас, почему я?!
— Все мои коллеги отзываются о вас как о надёжном и пунктуальном человеке, Дженнифер. В нашем деле это редкость.
Дженнифер попыталась вежливо улыбнуться, но улыбка вышла какой-то кособокой.
— Я ничего не пониманию в хореографии, Томас. Я не отказываюсь… просто вы должны понимать, что мне нужно подумать. Знаете в таких…. делах имеет значение цена вопроса. И…. Нет, Томас, всё-таки, почему я?!
— Я вам уже сказал…
Дженнифер посмотрела на Томаса в упор, так что тот заткнулся на полуслове.
— Только поэтому? — процедила она.
— Не скрою, — сдался Джентли, — я считаю, что вы лучше понимаете… м… эстетику вопроса.
Дженнифер промолчала. Очевидно, Дженлти считал, что если она женщина — то обязательно должна любить гомосексуально настроенных мужиков. А деньги пахнут одинаково — платит их владелец стрип-клуба или поставщик зубной пасты. Деньги — это то, что позволяет с таким трудом в урываемое свободное время заниматься любимым делом, которое, правда, всё чаще тонет в километрах видеозаписей с рекламой той самой зубной пасты и дешевых презервативов.
— Я подумаю, — сказала Дженнифер и улыбнулась. Эта улыбка тоже была фирменной, как и у Джеймса.
Дженнифер встала и направилась к выходу, но уже в дверях ей не повезло в четвёртый раз — она уже выворачивала в зал, когда прямо ей в грудь ударилась довольно широкая грудь мексиканца в кожаной куртке и узкой, слишком узкой, как показалось Дженнифер, футболке. Мексиканец растянул губы в улыбке, которая могла бы напомнить Дженнифер Джеймса, если бы не тёплые искорки, плясавшие в карих глазах.
— Не ушиб?
«О, чёрт!» — подумала Дженнифер и качнула головой, скорее отгоняя глупые картинки, промелькнувшие в сознании, чем пытаясь выразить отрицание.
Дженнифер вышла в зал, поясницей чуя жадный взгляд мексиканца. Дженнифер была уверена, что она, как хорошее вино, с годами становится только лучше. Хотя, конечно, тот тип мужчин, которые обычно будили в её теле сладкую дрожь, как правило, не отличались большим умом и предпочитали пустоголовых тонкокостных барби.
Кость у Дженнифер была тонкой. Но это помогало не всегда. Впрочем, у Дженнифер было одно преимущество — деньги. И если она не могла получить то, что хотела, бесплатно, для неё никогда не было проблемой заказать это по телефону.
Дженнифер всё-таки вышла в зал и, выбрав свободный столик, достала из кармана длинную тонкую сигарету с ментолом. Те, кто знал её плохо, могли смеяться над этой привычкой, но Дженнифер любила именно такие, и на всё остальное ей было плевать.
Предложение, поступившее от Джентли, стоило закурить. А лучше заполировать бокальчиком Мартини, что Дженнифер и решила сделать. Окликнув официанта, она оставила заказ и стала ждать, а через пару минут поймала себя на том, что изучает посетителей бара с профессиональной точки зрения: возрастная категория, пол, социальный статус. Всё это могло понадобиться, если бы она согласилась поставить шоу, и всё же глубоко внутри Дженнифер чувствовала, что всему есть предел. Когда-то давно она не хотела браться за рекламу вообще. Два её первых фильма прошли довольно неплохо, и Дженнифер предполагала, что через какое-то время найдёт новых спонсоров и поставит ещё один, но что-то изменилось — то ли время, то ли она, и когда Дженнифер выплыла из трёхгодичного заплыва по зарабатыванию Линкольнов на дешевом ситкоме, стало ясно, что снимать кино прямо сейчас она не готова. Правда, вместе с опытом работы в самом дешевом и массовом из видов шоу-бизнеса Дженнифер приобрела неплохой особнячок на окраине Беверли, за который предстояло выплачивать кредит. И когда Пауэр предложил ей первое «дело», Дженнифер решила, что деньги не пахнут, а кредит надо отдать как можно скорей.
Прошло три года, и к опыту работы над ситкомом прибавились около сотни рекламных роликов, а фильм так и не был снят. Зато кредит был выплачен досрочно, а Дженнифер нашла отдушину — театр. Театр был дешевле кинематографа со всех точек зрения — меньше затраты на постановку и меньше гонорар режиссёру. Театр не приносил денег, но, по крайней мере, это была не зубная паста. И сейчас Дженнифер терзало навязчивое ощущение, что травести-шоу — ещё один шаг куда-то совсем не туда.
