Холодным январским утром с Финляндского вокзала отправилась в Выборг старая электричка. Поезд выкатился на пути недавно проснувшегося города, вслед ему смотрели редкие провожающие, чьи лица скрывал густой белый пар изо рта. В морозном воздухе он лениво расползался и нагнетал мистическую атмосферу на малолюдной платформе.
Не успел состав выехать из Питера, как тут же утонул в кружившей по лесам метели, и в вагоне резко потемнело. На грязноватом стекле осели хаотичные снежные узоры и полностью скрыли вид из окон.
Все еще сонная от раннего подъема и духоты в вагоне, Анита вяло перевела взгляд на своих попутчиков. Их было немного. Напротив сидела семья японских туристов с неподдельным энтузиазмом на лицах. Они живо крутили и показывали друг другу большую карту Выборга, а после одобрительных кивков отмечали в ней ручкой туристические объекты. Когда поезд внезапно остановился в поле, ожидая освобождения пути, вся семья припала к окну, и каждый гордо сфотографировался на фоне еле видимой белой пустыни по ту сторону заснеженного стекла.
Анита наблюдала за их широкими улыбками в объективе цифровой камеры. Еще со вчерашнего вечера действовало предупреждение о надвигающемся на Выборг снежном буране, и если веселые туристы решат провести там целый день, то рискуют испортить себе познавательную прогулку. Ее же «прогулка» должна занять лишь несколько часов до следующего поезда обратно в Хельсинки. Всего несколько часов, в ожидании которых Аниту преследовало смутное волнение, а холодные пальцы крутили в кармане маленький кусочек металла.
Обручальное кольцо Карины. Она должна вернуть его Олегу.
Анита смотрела в окно на причудливую смесь темного двора-колодца, падающего снега, фонарного столба и высокой блондинки в отражении. Та, в свою очередь, буравила взглядом ее спину. Круглая фонарная лампа создавала Карине своеобразный нимб святости – наглая ложь! Какая святая будет умолять подругу передать обручальное кольцо бывшему жениху, да еще не предупредив его?
– Нет и еще раз нет! – девушка круто развернулась, изображая возмущение, за которым прятала все возрастающую нервозность. – Ты не уговоришь меня на это! Не хочу участвовать в вашем сомнительном расставании.
Спустя десяток телефонных звонков Анита таки выбралась навестить школьную подругу в Петербурге, благо из Хельсинки поезд едет всего пять часов. Карина училась здесь всего полгода, но уже полностью освоилась и деловито водила ее по городу, чередуя музеи с барами. Они отлично провели вместе целую неделю – пили шампанское во всех любимых кафе Карины, провожали закат на питерских крышах, а после вели глубокие (и нетрезвые) беседы об искусстве и психологии, блуждая по заснеженным паркам.
Но в последний вечер подруга вдруг выдала дикую просьбу.
– Анита, послушай, – подруга подняла на нее огромные серые глаза. Невольно засмотревшись, девушка не заметила, как ее настойчиво взяли за руку и потянули от окна обратно в комнату. Даже спустя шесть лет было непросто сопротивляться мягкому давлению Карины.
– Ему служить еще полгода. Я не поеду в Выборг и не могу хранить это кольцо. Мой новый парень сильно ревнует… С прошлым нужно заканчивать быстро, одним рывком!
– Так выброси кольцо или переплавь!
– Нет, только не это, – Карина поспешно замотала головой. – Только не с его кольцом. Послушай, – она вновь потянула Аниту за руку, заставляя сесть рядом на диван. – Я прошу тебя не только потому, что Выборг тебе по пути.
– Неужели? – Анита театрально подняла брови. – Что еще тебя вдохновило?
Карина сжала ей пальцы:
– Ты. Ему будет легче, если это будешь ты. Он до сих пор говорит о тебе. И потом вы… давние друзья.
Давние друзья – почему бы и нет? В детстве они вместе играли в песочнице, а в детском саду прятались от воспитательниц во время тихого часа, укрывшись в деревянных домиках в игровом дворе. Повзрослев, бродили по городу в поисках «Крем-соды» – любимой газировки Аниты, которая почему-то была в дефиците, а потом вместе отчитывались перед родителями за позднее возвращение. И еще много-много похожих теплых моментов, достойных семейной фоторамки на книжной полке с надписью «Лучшие друзья».
Но была и вторая фоторамка.
Из романтичной питерской квартиры с окнами, выходящими на Невский проспект, Анита вдруг перенеслась в простенькую среднюю школу в Ишиме, в закрытый школьный двор, где отчаянно ругались двое подростков. Они виделись в последний раз. Пахло дождем и свежим одеколоном, по коже бежали мурашки от весенней промозглости, а глаза слезились от яркого солнца. Последнее обещало любовь по всем канонам жанра, а в итоге осветило жестокую, полную боли и ненависти ссору.
Анита отрешенно наблюдала, как Карина молча кладет кольцо ей в карман. Воспоминания о той последней встрече стояли у нее перед глазами – такие живые и яркие, что хотелось протянуть к ним руку, прикоснуться и все исправить.
Почему он говорил о ней?
После шести лет молчания девушка даже не знала, как сейчас выглядит Олег. Еще до переезда он заблокировал ее в соцсетях, а совместными фотографиями Карина не делилась. На ее собственной аватарке в Вконтакте одиноко красовалась «Сейлор Венера», оставленная там с десятого класса, а в статусе отношений неизменно стояло «не замужем».
В какой-то момент Олег таки вытащил Аниту из черного списка, но удалил всю информацию со своей страницы, за исключением новостей хоккея и заметок о здоровом питании. Парень не ответил на приветливый смайлик на гостевой стене, но лайкнул ее картину – печальную, даже траурную осень в Хельсинки, хотя прежде не увлекался такими пейзажами. На этом «переписка» закончилась. Раньше его имя и статус «онлайн» вызывали в девушке трепет, но теперь все ограничивалось печальным вздохом и ностальгией о невозвратном прошлом.
А что чувствовал Олег, когда говорил о ней? Было ли это мимолетное воспоминание или нечто более серьезное?
– Что он говорил обо мне? – Анита в упор посмотрела на подругу, но та ответила таким же упрямым взглядом и лаконично отрезала:
– Вот и спроси его.
В электричке объявили о прибытии в Выборг.
