«Бегемот» преодолел поваленное бревно, проломился сквозь кусты и выкатился на опушку. Впереди виднелся лес, а прямо под большими колёсами начиналась очень ровная лужайка. Шавкат убрал руки с рычагов и неодобрительно оглядел пейзаж.
– Сможем добраться до вон того леса? – спросил его Марк.
– Мы умеем плавать, – ответил Шавкат. – А ты уверен, что нам туда?
Марк посмотрел на экран. Чтобы добраться до зелёной точки, им нужно было пересечь болото, доехать до просеки, повернуть по ней налево и там уже внимательно смотреть по сторонам. Прежде чем у пенсионера сел телефон, он успел сказать, что не может идти. Значит, он где-то там и сидит. Или лежит.
– Уверен, – сказал Марк. – Отдать швартовы.
Вездеход утробно рыкнул и пошёл вперёд. Сперва казалось, что он поедет по сплавине, но она, чуть покачавшись, прорвалась, и машина оказалась в воде. «Бегемот» плавал неуклюже и медленно даже в пожарном бассейне – а тут ему приходилось прорывать мордой плотный пласт корней, глины и черт его знает чего ещё.
Яна глядела через небольшое окошко, как громадное колесо размётывает грязь, воду и зелень.
– Мы как ледокол, – сказала она, – прокладываем путь.
Напротив неё на лавочке сидел лейтенант лесной полиции Вундт. Он тоже глядел в окно, только в заднее, и тосковал. «Бегемот» оставлял за собой широкий и страшный, на взгляд лейтенанта, след. Ему казалось, что перед ним рана, а открывшаяся тёмная вода – кровь земли.
– Вообще-то это вандализм. Невесть сколько сплавина будет срастаться. Надо было объехать стороной.
Марк оглянулся и тоже посмотрел на след.
– Когда я был маленький, мы часто бегали в лес к воде. Бабушки с дедушками говорили, что там озеро, потому что раньше там было озеро. А мы, дети, уже считали, что бегаем на болото. Сплавина начала затягивать озеро задолго до моего рождения. И вы знаете, Вундт, это совершенно никого не радовало. Напротив: все ужасно тосковали по чистой водной глади. Был даже проект по очистке. Так что, может быть, здешней воде даже приятно подышать воздухом.
Вундт насупился и ничего не ответил. Ему не нравилась эта поездка и он жалел, что увязался за поисковиками.
Через четверть часа вездеход встал на колёса.
– Теперь прямо, – Марк зачем-то показал рукой вперёд. – Когда выберемся на просеку, там налево. Вундт, передайте мне, пожалуйста, миллиметровку. Она лежит в сумке, что у вас под боком. Это секретная просека, поэтому электронный навигатор её не видит.
– А почему секретная? – спросила Яна.
– В порядке идиотизма. Или, если угодно, по традиции.
Он взял карту и стал сличать её со схемой на экране.
Ещё через двадцать минут они оказались примерно в той точке, откуда телефон пенсионера отправил последний сигнал. «Бегемот» остановился неподалёку от угрюмой электрической башни, упёршейся четырьмя ногами в бетонные площадки. В обе стороны от башни расходились тяжёлые косицы толстых проводов.
Марк включил приёмник. Эфир шуршал и похрюкивал.
– Птенец, – позвал он. – Птенец, ты где?
– Я лечу-лечу, Маркуша! – немедленно отозвался Альфред. – Я через десять минуточек уже и буду. Устраивает тебя? Маркуш, а вы уже там?
– Мы уже тут.
– Вам, наверное, ничего не видно в лесу-то? Сейчас я прилечу, Маркуш. У меня точка-то есть, вот она точка.
Оставалось ждать. Вундт забеспокоился и завертелся. Яна объяснила ему, что к чему, чтобы он не волновался. Тогда лейтенант попросился наружу.
– Конечно, можно, – разрешил Марк. – Мы же не в южной Африке.
– В южной Африке вы бы меня не выпустили?
– В южную Африку я бы вас не взял.
Лейтенант смешно обиделся и через заднюю дверь полез наружу. Он ходил вокруг вездехода и размышлял о том, как хорошо было бы лесничеству закупить эдаких «Бегемотов» штук несколько. Больно хорошая машина. Но «Бегемот» стоил пять миллионов в базовой комплектации и семь в комплектации интересной. Откуда у поисковиков семь миллионов? Тут он увидел на бегемотьем боку надпись: «Поисковому отряду от DXF». Обидно, что филантропы любят неприятных людей типа Марка и не любят лейтенантов.
Издалека донёсся стрекот и вскоре на горизонте показался маленький вертолёт.
– Маркуш, я вас вижу! – радостно сказал в эфир Альфред.
– Себя мы тоже видим. Пенсионера ищи.
– Пенсионера не вижу. Я покружусь тут и поищу. Покружусь и поищу. Устроит тебя? Солнышко, и ты тоже смотри, – обратился он к кому-то, сидящему в вертолёте.
Вертолётный стрекот то отдалялся, то приближался. Марк сложил миллиметровку и полез упаковывать её обратно в сумку. Неловко оступившись, он навалился на Яну и заизвинялся. Она чуть улыбнулась и потёрлась носом о его руку.
– Вижу деревья, – говорил Альфред в эфир, – вижу линию электрических передач. Не вижу единорогов, кентавров и говорящих дубов. Вижу помойку. Вундт! Вы там? Вы слышите? Я нашёл помойку во вверенном вам лесу.
Лейтенант сделал вид, что не слышит.
– Так, – голос в эфире как-то чуть изменился, и Марк подобрался. – Так-так-так. Живой. Точно живой. Рукой махнул, живой. Нашли. Только мы Маркуш, далеко от вас. Километр тут до вас или даже все полтора.
– Можешь сесть?
– Ох, Маркуш. Тут справа деревья – хвост я там отрежу себе и взорвусь. Это вряд ли тебя устроит, Маркуш. А слева площадочка, ровная. Болото то есть, Маркуш. Провалимся. Тебя ж и это не устроит, Маркуш.
Сообразительный лейтенант уже устроился на своём месте и закрыл дверь. «Бегемот» заворчал, развернулся на месте и напористо пошёл к новой зелёной метке – на этот раз точной.
– Можешь ему воду спустить?
– Очень он слабый, Маркуш. Не возьмёт. Давайте-ка вот что. Попробуем всё-таки на болото опуститься. Солнышко, побеги-ка к нему. Я сейчас опущусь, а ты беги. Помнишь, как спускаться?
«Бегемот» упёрся в наполовину упавшее дерево – пришлось, тормозить, откатываться назад и объезжать. Марк слушал, как Альфред курирует высадку из вертолёта на болото.
– Так, солнышко, давай. Помнишь же? Всё медленно. Сперва на лыжу, потом на землю. Идёшь сразу вперёд, чтобы я тебя видел. Давай. Умница. Маркуш, мы сейчас его напоим, а вы подъезжайте. Прямо на «тр-тр-тр» идите. Где «тр-тр-тр» – там я.
***
Марк вышел из ванной и стал ходить туда-сюда, чтобы обсохнуть, прежде чем сесть в кресло. Вытираться гостиничным полотенцем ему не хотелось – оно неприятно пахло каким-то хозяйственным порошком.
– Звонили из штаб-квартиры, – сказала Яна. – Нас ждут через три дня.
Марк сглотнул. После душа горло болело почти незаметно, но отчётливо обещало в ближайшие дни основательно измучить. Очень неприятно чувствовать себя ещё пока относительно неплохо, но точно знать, что в ближайшие дни будет куда хуже.
