Анна Жилло - Охота на Чупакабру

1. Пролог

Вадим Чупин по прозвищу Чупакабра - в прошлом известный спортсмен, ныне акула бизнеса. Яна Логинова - тоже акула, только пера. Репортер светской хроники, телеведущая, да и вообще ей палец в рот не клади. Что получится, если две акулы вздумают поохотиться друг на друга?
Все осложняется тем, что когда-то давно они уже встречались. Вот только Яне эта встреча перевернула всю жизнь, а Вадим о ней даже не помнит...

январь 2005 г., Инсбрук, Австрия

 - Тебе хоть восемнадцать-то есть, рыжая? – спросил Вадим не без иронии.

Восемнадцать мне исполнилось месяц назад, так что можно было не врать. Хотя мое слишком быстрое «да» все равно получилось похожим на вранье.

- У тебя кто-то уже был?

Это смахивало на допрос. Под ложечкой противно засосало. Все шло совсем не так, как я себе представляла. То есть сначала очень даже так, но в какой-то момент явно свернуло не туда.

Я молча покачала головой.

- Вот как? - он приподнял брови и вдруг резко спихнул меня с колен. – Наверно, я должен быть польщен, детка, что ты выбрала меня в качестве своего первого мужчины. Но, извини, нет. Ни фига не польщен. Знаешь, лучше дождись того, кто это оценит. А я завтра утром даже не вспомню, как тебя зовут. Вообще-то я уже не помню. Так что…

Схватив за руку, Вадим подтащил меня к двери, открыл ее, и я оказалась в коридоре.

- Извини, - это прилетело одновременно с сухим щелчком замка.

Постояв пару секунд перед закрытой дверью, я повернулась и пошла к холлу, где тихо бубнил невыключенный телевизор. Плюхнувшись в неудобное дермантиновое кресло, закрыла лицо руками и расплакалась от обиды и разочарования.

Как я мечтала о нем бессонными ночами, глядя в темноту. Чего только себе не представляла. Не веря и даже почти не надеясь, что он хотя бы взглянет в мою сторону. И вот, когда это случилось, все обернулось самой подлой насмешкой.

Меня угораздило влюбиться в Чупакабру два года назад, когда мы пересеклись с биатлонистами на сборах в Терсколе.

Мне только исполнилось шестнадцать, я взяла три личных юношеских золота на первенстве России и несколько командных на международных стартах. По правилам должна была еще минимум пару лет прозябать в «девушках», но результаты показывала вполне взрослые, места занимала высокие, поэтому меня взяли в юниорскую сборную, которая готовилась к чемпионату мира по лыжным видам спорта.

Юниорки, в большинстве своем перевалившие за двадцать, смотрели на меня как на наглую выскочку и в свою компанию принимать не спешили. Парни тоже считали малявкой и не обращали никакого внимания. Все свободное от тренировок время я проводила одна – гуляла, читала или грызла учебники, чтобы не слишком сильно отстать от школьной программы.

Накануне отъезда я сидела одна на террасе кафе и любовалась заснеженными вершинами, когда на дорожке показались трое парней с лыжами. Гонщиков из команды я знала всех, горнолыжников в основном тоже. Оставались биатлонисты, державшиеся особняком. Я слышала, как девчонки шушукались о каком-то Чупине, который и на лыжне бог, и трахается тоже божественно.

Для меня эта тема была чем-то… за горизонтом. Скорее, пугающим, чем волнующим. Мальчишки нравились, и в спортшколе, и в классе, но сугубо платонически, на расстоянии. Я даже в кино ни разу ни с кем не ходила, не говоря уже о чем-то большем. Да и когда? В лыжную секцию в Вологде меня отдали в пять лет, а в десять привезли в Питер и оставили у бабы Светы – матери отчима. Я поступила в школу олимпийского резерва, и начались ежедневные тренировки, а то и по две: ОФП, беговые лыжи по снегу, роликовые по земле и асфальту.

В общем, к шестнадцати годам я оставалась девочкой-ромашкой, краснеющей от слова «секс». Все мои подростковые гормональные волнения утекали в спорт, оставляя лишь романтические вздохи под сентиментальные книги, фильмы и песни. Я мечтала о возвышенной любви и… боялась ее.

Парни с лыжами почти прошли мимо, когда один из них остановился и нагнулся поправить застежку на ботинке.

- Чуп, ты где там застрял?

Он выпрямился, и закатное солнце осветило его сзади, как театральный прожектор. Блики играли на темных волосах, лучи четко обрисовывали стройную крепкую фигуру, оставляя лицо в полутени, отчего оно казалось загадочным, словно неземным.

Я смотрела на него, затаив дыхание, а сердце мелко билось, нет, дрожало где-то в горле, горячим тугим комком, который было никак не проглотить. И так же дрожали стиснутые под столом руки.

Чупин – Чупакабра, так его еще звали – повернулся и ушел, на секунду продемонстрировав чеканный, как на монете, профиль. А я долго сидела над полупустой чашкой остывшего кофе, пока не замерзла до хрустального звона.

После блестяще выигранного чемпионата Вадим уже выступал за взрослых. Жил он в Москве, и мы больше не встречались. Однако я ловила любое упоминание о нем – в газетах, по телевизору, в болтовне спортивной тусовки. На призовые деньги после одного из соревнований купила ноутбук и искала новости в интернете.

- Это кто? – спросила баба Света, увидев большую фотографию на мониторе.

- Не знаю, - соврала я, отчаянно покраснев. – Просто красивый мужчина.

- Ох, Янка, - вздохнула она. – Лучше б ты в обычного парня влюбилась. В живого. Не из компьюнтера.

Вадим был вполне живым, но уж точно не обычным. В моем представлении – небожителем. Хотя, если верить слухам, репутация по части женского пола у него была отвратительная. Однако верить я не хотела. Убеждала себя, что это просто сплетни. А если даже и нет, значит, он таким образом ищет свою единственную. Все эти романтические штучки прочно засели у меня в голове – разве я могла допустить, будто мой герой просто трахает все, что шевелится?

Я даже закинула тренеру удочку насчет того, чтобы перейти в биатлон: такие прыжки у нас случались нередко. «Ну попробуй», - скривился Иван Сергеевич. Увы, с винтовкой у меня не сложилось, и от этой идеи пришлось отказаться.

Как некоторые молятся на сон грядущий, так я, засыпая, думала о Вадиме. Вспоминала, каким увидела его впервые. Или увеличенные фотографии из сети. Карие глаза под густыми бровями, высокий открытый лоб, идеально прямой нос, твердый подбородок, тень быстро проступающей небритости. Губы… Сначала от одной попытки представить, что он мог бы меня поцеловать, бросало в жар и в холод. Потом я осмелела – в мыслях, разумеется, - и представляла себе такие сцены, что наутро, при свете дня, готова была от смущения провалиться сквозь матрас, перекрытия четырех этажей и дальше – сквозь землю.

Потом на время приходило отрезвление, и я соглашалась с бабой Светой, что все это ненормально. Что стоит влюбиться в реального парня, а не разводить страсти-мордасти по тому, кто при встрече даже не взглянет. Если эта встреча вообще когда-нибудь состоится. Незадолго до выпускного меня пригласил на свидание Максим из параллельного класса. Мы сходили в кино, съели по мороженому в кафе, а когда он вздумал поцеловать меня на прощание, я позорно сбежала. Уж больно не похожи были эти неловкие слюнявые поцелуи на те, которые я себе напридумывала. Так ничего у нас с ним и не вышло.