Н. Ларин - Олень двугорбый. Сборник всего на свете

Олень двугорбый. Сборник всего на свете
Название: Олень двугорбый. Сборник всего на свете
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Олень двугорбый. Сборник всего на свете"

Эта книга – уникальная. Если два или три человека смогут её понять, то мир уже не будет прежним. И если никто не сможет её понять, то мир всё равно не будет прежним. Потому что прежним мир не может оставаться постоянно. Книга содержит нецензурную брань.

Бесплатно читать онлайн Олень двугорбый. Сборник всего на свете


© Н. Ларин, 2016


Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Из доклада Никиты Ларина по копрологии

Какое слово должно быть сказано первоначально говно или дерьмо?

Отношением к словам «говно» и «дерьмо» фундируется степень реализованности эмансипационного дискурса в обществе, в котором происходит их артикуляция. Именно их соотношение или, пользуясь гегелевской терминологией, рефлексия характеризует современное состояние социальной динамики. В постановке данного вопроса я занимаю принципиальную позицию ортодоксального марксиста.

Фундаментальное различие между классическим марксизмом и т. н. «постмарксизмом» (или, вернее, постмарксизмами) проходит по водоразделу их отношения к проблеме классовой борьбы. В повседневной жизни различные общественные группы включены в множество локальных, частных конфликтов за своё признание: рабочие ведут борьбу за увеличение заработной платы, сексуальные меньшинства за равноправие с большинством, феминистки требуют, чтобы их не считали верблюдами, пацифистское движение выступает за мир во всём мире, «пятая колонна» борется за победу украинских войск и торжество Навального, и даже, например, – пользуясь известном положением М. Фуко о дисперсном характере власти, проникающей даже в межличностные отношения, – Никита Ларин и Анна Спажская борются за любовь Марка Кроля. Для марксизма момент революции является своеобразным Augenblick, в котором эти частные партикулярные сражения концентрируются в одном антагонистическом противостоянии между двумя классами, от чьего исхода зависит решения остальных конфликтов.

В постмарксизме утверждается спекулятивный характер определения классовой борьбы в качестве основополагающей, каждый вторичный конфликт может быть признан первостепенным; тогда мы получаем уйму фундаментализмов – от феминизма до марк-кролизма – от решения которых будет зависеть и решение всех остальных конфликтов. Иными словами, пользуясь гегелевской терминологией, пойдём по наклонной дурной бесконечности.

Экстраполируя вышеприведённые положения на нашу ситуацию, мы получим вывод о краеугольности реактивных форм социального отношения к паре «говно» и «дерьмо». Связанный ассоциативный ряд, включающий такие слова как «блядь», «ебать», «пизда», «уховёртка» и, введённое в научный оборот С. Шнуровым, «хуй», является вторичным и детерминированным приведённой выше оппозиций.

Означающее «дерьмо» семантически характеризуется такими коннотациями как буржуазность, приличность, нормальность и 12+. Только француз может полагать, что он извергает из себя нечистоты ругательств, произнося в ходе своей социальной практики слово «дерьмо». Это конструкция в духе нашего Ego: ровный пол, отделяющее пространство нашего тёмного подземелья Id, чьи тревожные пульсации мы можем только чувствовать, от потолка нашего Super-ego, до которого мы не в состоянии дотянуться, почему мы и слышим от него постоянные скабрезные издевательства над нашими попытками.

«Дерьмо» не имеет истории, как идеология (по Альтюссеру), оно как бы приходит из ниоткуда и не несёт на себе следов своего создания. Оно появляется из ниоткуда, как Каспар Хаузер на Троицын день. Нулевая дактилоскопия. Пустое означающее. Этимологические разыскания не дают нам никакой информации о происхождении этого слова. «Дерьмо» хочет показать нам, что оно всегда было с нами, всегда было вплетено в ткань нашего культурного кода. Разве нельзя сказать то же самое и о культуре в целом – она стремиться показать свою имманентную присущность человеческому существованию, чтобы скрыть свой репрессивный и исторически переходящий характер?

Но какой простор открывает нам свободная игра созвучий с означающим «дерьмо». Здесь и δέρμα, как бы намекающее нам на поверхностный манифестарный характер «дерьма», на его роль Ego и культурного регулятора, своеобразной социальной кожи, скрывающей подпочвенные процессы, и секьюритизирующей целостность социума. Секюритизация рассматривается мной в рамках подхода Копенгагенской школы безопасности как экстремальная версия политизации.

Или часто употребляемый носителями песионерско-коммунистического дискурса неологизм «дерьмократия», где δῆμος по созвучию заменён на «дерьмо». Это блестящая замена даёт нам подлинный ключ к пониманию места слова «дерьмо»: народ, как актор усреднённого (правильного, нормального) культурного кода различий, уравнивается с дерьмом.

Обратимся теперь ко второй части оппозиции. Góvno в польском, hovno в чешском, гiвно в украинском – в русском, болгарском и сербохорватском представлено словом «говно». Обычно рассматривают как ступень чередования к русско-церковнославянскому «огавити», восходящему к древне-индийским gūthas «нечистоты, грязь», guvati «испражняется». Фасмер в своём «Этимологическом словаре русского языка» делает замечательное предположение о родственности говна и говя́до «бык», и следующим отсюда первоначальным значением – «коровий помёт». Тем самым нам даётся подсказка к пониманию истинного значения слова «говно». Животное происхождение «говна» самое намекает на его характер, избегающий символизации и культивирования.

В терминах Лакана «дерьмо» есть некий символический порядок, тогда как «говно» – ужасающее Реальное, от вторжения которого мы всеми силами культуры стремимся защититься. Уточнение происходит с помощью концепта хоры, введённого Ю. Кристевой, и означающий пульсирующий бином под символьным порядком и матернальное (материнское) субстанциональное начало. Это и есть говно.

По выражению Хайдеггера, те, кто подходят слишком близко к онтологической Истине, обречены ошибиться на онтическом уровне. Здесь же мы прошли путь от онтического до онтологического уровня. Иными словами, экзистенциализм ставил проблему свободы как проблему выбора: человек обречён на свободу, потому что он сталкивается с необходимостью выбора. Я бы уточнил это известное положение: выбор всегда происходит между говном и дерьмом.

Слияние говна и дерьма происходит в литературном творчестве. Это воззрение восходит ещё к «философии искусства» Шеллинга, видевшего в выражении себя «художественным гением» бесконечности, недоступной для выражения конечного рассудка. В творческом акте мы достигаем единства с абсолютным тождеством, в котором исчезают различия между говном и дерьмом. Не этого ли единства стремились достичь некоторые протестантско-гностические секты, поглощавшие во время евхаристии гуано и урину как плоть и кровь Христову?

Писать – значит срать. Чудесная омография слов писа́ть и пи́сать подтверждает нам это. Гегель видел симптоматическое значение в том, что самый низменный и самый возвышенный процесс, – мочеиспускание и продолжение жизни – совершается с помощью одного и того же органа. Только подлинная литература далека от жидкого, неустойчивого разлива урины по листу бумаги. Писать – значит срать. Опорожняться от накопившегося количества идейных масс внутри организма с громким возгласом: «Я сделал это!». И потом любоваться и вдыхать пряный аромат своего творческого результата.


С этой книгой читают
Роман с ноткой нового времени 18+. Роман основан на 99% реальных событиях – с одним процентом выдуманной реальности.Посвящается каждой душе, которая ищет свой путь… Душе, которая ищет свою родную душу среди тысяч, миллионов, миллиардов тел в надежде обрести истинную, предназначенную небесами Любовь всей своей жизни, чтобы засиять в тысячу крат ярче звездами своих сердец!
Истории несчастливой, безответной любви, обмана и предательства не раз ложились в основу литературных произведений. Будь то проза или стихи, драма или комедия.Свой взгляд на проблему в книге «Сердце под вуалью» представляет Зинаида Загранная. И с высоты прожитых лет дает молодым женам советы, как пережить подобную историю в собственной жизни.Философский и лирический материал книги будет интересен также специалистам сферы искусства.
Обыкновенный человек, уже не молодого возраста, гуляет по парку и продолжает вспоминать свою жизнь. Он – обыкновенный человек, ничем не примечателен. Если кто-то дошел до четвертой части, то значит, ему интересно. Еще не знаю, сколько будет частей, но пока будут. И помните, я такой же, как и вы, я просто – один из семи миллиардов!
Читать детям только поздно вечером или ночью. Дети просто обожают бояться ночью, так вот эта страшная история поможет им спокойно заснуть.
В книге впервые в полном объеме публикуются воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II А. А. Мордвинова.Первая часть «На военно-придворной службе охватывает период до начала Первой мировой войны и посвящена детству, обучению в кадетском корпусе, истории семьи Мордвиновых, службе в качестве личного адъютанта великого князя Михаила Александровича, а впоследствии Николая II. Особое место в мемуарах отведено его общению с членами императорс
Впервые в полном объеме публикуются воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II А. А. Мордвинова.Во второй части («Отречение Государя. Жизнь в царской Ставке без царя») даны описания внутренних переживаний императора, его реакции на происходящее, а также личностные оценки автора Николаю II и его ближайшему окружению. В третьей части («Мои тюрьмы») представлен подробный рассказ о нескольких арестах автора, пребывании в тюрьмах и неудачной
Быть современным ангелом – не такая простая работа, как многие думают. А когда на эту должность попал тренер по восточному единоборству, все стало еще сложнее.
Спящий в глубине озера уже много веков наводит ужас на людей. Но на его пути оказывается компания отважных и в меру безбашенных художников.