– Вперед, – приказал мне детина в маске, указав стволом автомата на директорский кабинет.
Наконец-то. Стараясь не делать резких движений, я встал со стула и, пройдя через вестибюль, вошел в кабинет, ставший временно комнатой для допросов. За директорским столом, сидела симпатичная женщина лет сорока на вид. Красивое лицо, черные волосы, короткая стрижка. Белая блузка, серый пиджак… Все, что было ниже пояса к моему огромному сожалению скрывал стол. Портили картину потухшие огоньки в ее глазах, которые когда-то плясали там чертиками. Потом кому-то или чему-то удалось их затушить. С тех пор эта женщина стала собственной тенью, чего никогда не смогут заметить те, у кого нет и не было подобного блеска в глазах.
На столе перед ней лежал или стоял открытый ноутбук и сканер отпечатков пальцев.
– Здравствуйте, – сказал я, входя.
– Здравствуйте, – ответила она, – проходите, садитесь, положите правую руку сюда, – на сканер, – так, чтобы ее положение совпало с изображением ладони на приборе.
Она произносила это, наверно, уже в сотый раз за вечер, поэтому, думаю, не надо объяснять, какая у нее при этом была интонация и выражение лица.
Я положил руку, куда следовало.
«Клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме правды, и да поможет нам Джа»! – так и вертелось у меня на языке, но я не осмелился ерничать. Полицай – он и в Африке полицай.
Когда, считав отпечатки, сканер зачирикал, я убрал руку. На экране монитора появилось мое досье, и полицейская приступила к допросу:
– Фамилия? Имя? Отчество? Год рождения? Адрес?..
Она спрашивала, я отвечал. Предельно глупая формальность, если учесть, что все эти данные уже были на мониторе ее ноутбука.
– Работаете или на пособии? – спросила она.
– Работаю.
– Где?
– Здесь, в клубе.
– Кем?
– Поэтом.
– Я серьезно, – сказала она, одарив меня недовольным взглядом.
– И я серьезно. Я провожу здесь два раза в неделю поэтические вечера.
Теперь она посмотрела на меня, как на какого-нибудь марсианина.
– И много у вас слушателей? – спросила она, решив, наверно, поверить.
– Полный зал.
– Правда, что ли?
– Приходите как-нибудь, посмотрите. Только без кордебалета. К вооруженным людям подходят только революционные стихи, а это не мой жанр.
На этот раз она улыбнулась.
– Причина лишения гражданства? – привычно спросила она, но потом, прочитав в соответствующем параграфе или пункте досье, что мой статус все еще «гражданин», удивленно спросила, – так вы гражданин?
– Вполне возможно, – ответил я.
– Где ваш паспорт гражданина?
– Потерял, – соврал я. На самом деле я его сжег, перейдя на эту сторону от «Желтой стены».
– Я могу вас направить на тест на употребление незаконных для гражданина веществ, а потом…
– Спасибо, но мне это не надо, – перебил ее я.
– Почему?! По вам же видно, что не употребляете. Даже траву.
– А если и так?
– Вы что, не понимаете, что это, возможно, ваш последний шанс вернуться в приличное общество?
– Я понимаю. И спасибо вам за участие в моей судьбе, но я не хочу.
Она вновь посмотрела на меня, как будто я у нее на глазах превратился в марсианина.
– Может, вы объясните мне причины такого вашего…
– Поведения? – подсказал я.
– Пусть будет поведения.
– Боюсь, я не знаю, как объяснить, – ответил я.
Я действительно не знал, почему пять лет назад бросил все и, перейдя через кордон, спалил свой паспорт гражданина. Когда это просыпается в тебе, у тебя просто нет иной возможности, кроме как идти туда, куда оно тебя ведет. Ты бросаешь уютный дом, прибыльную работу, невесту, друзей и идешь, не понимая куда и зачем… В моем случае за «желтую стену» и там, повинуясь порыву, сжигаешь свой паспорт, сжигая тем самым мосты. Когда тебе потом пытается вдруг помочь полицейская, ты отказываешься. И вы оба не понимаете, почему.
– Ты ведь знаешь, что будешь жалеть, – перешла она от такого на «ты»…
– Знаю.
– Тогда какого ты?..
– А вот этого я не знаю.
– Ладно, свободен. И… Какой же ты идиот! – с этими словами она подписала мой пропуск.
– Возможно, вы правы, – ответил я, вставая со стула. И уже у самой двери добавил, – спасибо вам. Вы хорошая женщина. Очень хорошая. Вы из той ныне редкой породы людей, которые стараются помочь людям просто так, без всякой выгоды.
Какие же черти занесли тебя в полицию? – подумал я, но вслух этого не сказал.
Показав пропуск мордоворотам у двери, я вышел из клуба.
На улице было прохладно, и даже раскалившийся во время дневной жары асфальт успел подостыть и не отравлял своим жаром воздух. Утомленный полицаями, я решил пройтись пешком, благо идти было минут двадцать-тридцать. Район у нас был не безопасным, поэтому улицы не были людными. Мне бояться было нечего. Для здешнего населения я был своего рода священной коровой, раздающей путевки в рай. Я был под защитой, и для любого наезд на меня гарантированно не прошел бы без последствий. К тому же я ни к кому не цеплялся, не лез в чужие дела и старался быть вежливым. Это позволяло мне ходить на работу в клуб без ствола в кармане.
Грация уже ждала у меня дома. Она лежала на кровати поверх одеяла в чулочках и летних сапожках на высоких каблуках. Ничего другого из одежды на ней не было. Она читала «Квантовую психологию».
Женщина-сфинкс или женщина за семью замками… Впервые я увидел ее на дне рожденья приятеля пару лет назад. Тогда она сначала устроила стриптиз на столе, а потом села за пианино и врезала Рахманинова, да так, что я до сих пор не мог освободиться от ее чар. Не мог и не хотел. Вскоре она стала мне самым родным незнакомым человеком. Почему незнакомым? Во-первых, я до сих пор не знаю, где она живет и как зарабатывает себе на жизнь. Она приходит сама, когда ей вздумается. Иногда предварительно звонит по телефону. Иногда приходит без звонка, открывая дверь своим ключом. Она меняет роли, как перчатки, исполняя каждую из них с поразительным мастерством: проститутка, делова женщина, светская львица, «блондинка», домохозяйка, интеллектуалка, роковая женщина… При этом всегда красивая, всегда с озорным блеском в глазах и всегда сводящая с ума…
– Чего так долго? – спросила она, когда я, приняв наскоро душ, улегся рядом с ней на кровать.
– Полицаи в клуб нагрянули, – ответил я, целуя ее в губы.
– Тогда ты, наоборот, слишком быстро.
– Они устроили допрос прямо в клубе.
– Понятно. А что им было надо?
– Не знаю. Наверно, опять кто-то нашухерил в «Муравейнике».
– Сегодня я хочу быть туманом. Холодным-холодным туманом…
