Элис проснулась от жалобного стона. Рывком села на кровати, прислушалась. В комнате было тихо, лишь сквозь толстые рамы окон пробивался еле слышный шум никогда не засыпающего Нью-Йорка. Значит, стонала она сама. Ей опять приснился тот же кошмар. Перетянутые ремнем запястья, боль и страх. И безнадежность.
Она легла поудобнее, обняла подушку, закрыла глаза и постаралась взять себя в руки. Хватит переживать от давнего унижения! Теперь она взрослый самостоятельный человек, магистр юридических наук, сотрудник головного офиса Нильса Крафта, одного из самых богатых людей Америки, а, следовательно, и всего мира. Больше ей никто угрожать не посмеет.
Безуспешно уговаривая себя успокоиться, уснула только под утро. Ровно в семь тридцать затрезвонил безжалостный будильник, разрывая на части ее бедную голову.
Заставив себя встать, побрела в ванную, чувствуя босыми ступнями теплоту и упругость пробкового пола. Приняла для бодрости контрастный душ, охая и сжимаясь под ледяными струями.
Посмотрелась в зеркало в стильной металлической оправе и поморщилась. Видок у нее не ахти. Под глазами некрасивые тени от полубессонной ночи, в углах губ траурные складочки. Плохо. Очень плохо. Она должна выглядеть на все сто, это входит в ее должностные обязанности. Нужно срочно приводить себя в порядок.
Сначала одежда. Белый верх, черный низ. Юбка карандаш, выгодно подчеркивавшая ее стройные бедра, блузка с легким намеком на кокетство, с узким кружевом по вороту и манжетам. Стильно и скромно, как раз то что нужно. На шею неизменный серебристый галстук с вышитой на нем серебряной стрелой чуть более темного тона, отличительный знак их фирмы.
Теперь лицо. Замазав тени под глазами матовым тоником, повертела головой так и сяк, вроде незаметно. Слегка подвела большие светло-карие глаза, губы подчеркнула нежно-розовым блеском, заплела в сложную косу длинные русые волосы, завернула их валиком на затылке. Вот она и готова к очередному трудовому дню.
Элис не обольщалась – в офис Нильса Крафта ее взяли отнюдь не за ум и не за диплом с отличием. Образованных умниц в Америке пруд пруди. Приняли ее благодаря внешним данным, потому что представлять фирму «Америкен продуцион», или попросту всем известную «АП», могли только настоящие красотки.
На ее место был огромный конкурс, больше двухсот претенденток, выбранных из нескольких тысяч присланных в отдел кадров резюме. На первом, весьма трудном, этапе, было море разных каверзных вопросиков по специальности, по менеджменту, даже по знанию глубин человеческой психологии. И, конечно, весьма придирчиво оценивались внешние данные.
Второй этап, до которого дошло всего десять настоящих красавиц, состоял из собеседования лично с Нильсом Крафтом, владельцем «АП» и оказался труднее, чем любой экзамен в ее университете. Из кабинета босса Элис вышла взмокшая, будто пробежала марафонскую дистанцию без подготовки.
Ни о чем особенном он ее не спрашивал, но под пронзительным взглядом выцветших голубых глаз этого седого немолодого мужчины, которого язык бы не повернулся назвать стариком, она чувствовала себя даже не голой, а просто вывернутой наизнанку. Казалось, он видел все ее потаенные страхи, грехи и надежды.
Но, как бы то ни было, она прорвалась и работает в «АП» уже полгода. Заплата у нее высокая, но и требования соответствующие. Ее сегодняшняя помятая физиономия этим требованиям никак не отвечает. Она должна выглядеть строго и в то же время сексуально, это требование было озвучено еще при поступлении в фирму.
Еще раз с неудовольствием глянув на себя в зеркало, Элис вышла из дома и направилась на работу. Своей машиной она не пользовалась, дольше в пробках простоишь, да еще – вот ужас! – опоздаешь. Поэтому только метро, это гораздо быстрее и надежнее, а потом от станции до офиса пройти всего каких-то пару авеню.
Из подземки вышла с десятком своих сослуживцев, одетых, как и она, в белое и черное, с серебристыми галстуками на шее. В высотные здания таких же как «АП» мировых концернов плотным потоком шли служащие, и сразу было видно, кто где работает. Если не по форме одежды, то по висящему на груди бейджу.
Иногда Элис казалось, что все они пронумерованы. А что? Так оно и есть. Все имеют табельный номер, все сидят за пронумерованными столами, работают на учтенных компьютерах. Никакой свободы, одним словом.
Но ей ли об этом сожалеть? Ей, простой девчонке из сельскохозяйственного штата Америки, где выращивают арахис и кукурузу, и где ее в лучшем случае ждала бы участь жены-домохозяйки при муже-ранджеро?
Пусть теперь ей приходится работать на износ, когда сил остается лишь на то, чтоб добрести до собственной постели и упасть в нее, забывшись коротким нервным сном. Зато кровать у нее из красного дерева с ортопедическим матрасом, на котором она спит, как на райском облаке. И собственная квартира в престижном квартале Бруклина, за которую, правда, ей выплачивать ипотеку еще десять лет, но это мелочи. Зато квартира большая и удобная.
Так что у нее нет повода для сожалений, а есть повод для гордости своей целеустремленностью и умом. Ну и красотой тоже. Кстати, красота – вещь дорогая, недаром ей приходится почти каждый вечер пыхтеть в тренажерном зале, ходить в бассейн, а немногие выходные посвящать СПА-салонам, поддерживая форму. Но ей нравится такая жизнь. Нравится независимость и обеспеченность.
Вспомнив о матери и о той незавидной жизни, которую вела рядом с ней до семнадцати лет, тихо вздохнула. Надо будет вечером ей позвонить. Сейчас мама замужем за довольно обеспеченным мужчиной, но наверняка и ее достают химеры прошлого.
В офис Элис зашла одновременно с Генри Хоупом, своим верным поклонником. Смотрелся он очень представительно – высокий, стройный, с угольно-черными волосами, одетый, несмотря на жару, в черный элегантный костюм.
Самыми примечательными в его облике были серые глаза – насмешливые и проницательные, почти гипнотические. Он весело ей подмигнул, окинул жарким взглядом и прошептал на ушко, будто говорил что-то интимное:
– Привет, моя красавица!
Никто не заподозрил, что это всего лишь игра на публику, которая длится вот уже полгода. Элис улыбнулась ему и лукаво прошептала:
– Не переигрывай, дорогой! Будь достовернее!
Он нарочито удивился и, по-свойски обнимая ее тонкую талию, заметил:
– Посмотри вокруг, котенок, моей блистательной игре верят все!
В самом деле, едва Элис повернулась, как стоявшие вокруг сослуживцы тут же отвели взгляды. Понятно, следили за ними. Что поделаешь, извечное человеческое любопытство, с этим ничего не поделаешь.
И вот так все последние полгода. Элис не нравилось излишнее внимание к своей персоне, но оно входило в ее часть сделки, поэтому приходилось терпеть. Поддерживая игру, она лучезарно улыбнулась и позволила Генри поцеловать себя в щечку.
