…Убитого обнаружила горничная Фаина Лантухина. По ее официальной версии, она вошла в этот люкс якобы только потому, что постоялец вызвал к себе обслуживающий персонал по простой и обыденной причине – нужно было заменить раздражавшее его взор постельное белье фиолетового оттенка на салатово-зеленоватое. Ну, а если по правде, то на этот час именитый обитатель номера в одном из самых дорогих столичных отелей «Онтарио» просто-напросто назначил ей свидание. Не первой молодости сластолюбец намекнул ей на щедрый гонорар за некоторые «любезности», каковые хотел бы от нее получить. Не «срослось»…
Фаина даже не предполагала, сколь угнетающее впечатление окажет на нее вид распростертого на диване с умопомрачительной обшивкой раскормленного мужика в дорогом халате. Крупный предприниматель и депутат Госдумы Константин Вингров полусидел, полулежал, откинувшись назад и безвольно свесив руки с выставленными вперед ладонями. На волосатых ногах, выглядывающих из-под долгополого японского халата, расшитого драконами, были надеты заурядные шлепанцы вьетнамского производства. Голова усопшего – бесформенная, плешивая, с неаккуратными ушами и крючковатым носом, запрокинутая на спинку дивана, наклонена к левому плечу.
Но самым невероятным во всей этой картине выглядела игральная карта с изображением дамы пик, прилепленная ко лбу покойника. Именно это и стало поводом к тому, что гибель данного субъекта общегосударственного значения сразу же и безоговорочно была признана убийством. Правда, Фаина, войдя в номер и увидев Вингрова с вытаращенными глазами, исполненными безмерного ужаса, и мучительно перекошенным ртом, на какое-то мгновение подумала, что это его очередная шутка. Проживая в гостинице неоднократно, Константин Вингров успел зарекомендовать себя весьма неординарной по части розыгрышей и всевозможных приколов личностью. Горничная даже хотела подойти к постояльцу и, включившись в затеянную им игру, пощекотать его под мышками – она уже знала, что депутат ужасно боялся щекотки. Однако, сделав всего пару шагов в его сторону, внезапно замерла, словно ее ноги примерзли к полу, – Фаина почти физически ощутила, каким леденящим холодом смерти веет от тела мужчины. Дрожа от страха, она с пронзительным воплем ринулась вон из номера, переполошив всех, кто в этот момент оказался в коридоре. И не только их. Из соседних люксов и полулюксов начали высовываться недоумевающие постояльцы, которых заинтересовала причина отчаянного визга, заполнившего гостиничный этаж.
Прибывшая опергруппа, не явив и малейших признаков каких-либо эмоций (эка невидаль – очередной жмурик нарисовался!), приступила к своей привычной рутинной работе. Судмедэксперт с равнодушием огородника, опрыскивающего очередную сотку картошки карбофосом, проверял степень трупного окоченения тех или иных групп мышц убитого, пытаясь найти на его теле следы каких-либо механических повреждений – ссадин, кровоподтеков, царапин, ранений, нанесенных холодным или огнестрельным оружием, а также подкожных, внутримышечных, внутривенных инъекций. Однако все его усилия оказались напрасны – усопший был абсолютно невредим, словно только что снесенное диетическое куриное яичко.
Не удалось явить свои профессиональные дарования и криминалистам, искавшим оставленные убийцей отпечатки пальцев, оторвавшиеся от одежды пуговицы, выпавшие из кармана ключи или зажигалки. Единственное, что ими было добыто, – окурки из большой хрустальной пепельницы. К досаде сыщиков, таинственный преступник оказался на редкость осторожным и предусмотрительным. Кроме того, обладающим еще и некоторыми паранормальными способностями. В самом деле, как и чем можно было объяснить то, что никто из соседей по коридору, никто из обслуживающего персонала вообще не мог припомнить каких-либо посторонних, кто за последние два часа заходил в номер Вингрова. Словно в отеле завелся некий кровожадный невидимка, способный проникать через стены и убивать одним лишь взглядом. Ведь если бы не издевательски прилепленная карта, кончина депутата-предпринимателя объяснялась бы причинами естественного порядка – сердчишко остановилось, и настал «слуге народа» полный «карачун».
Даже полное и детальное вскрытие убитого в морге, исследование его внутренних органов на содержание в их паренхиме ядов или токсинов, оказалось пустой тратой времени. У Вингрова как бы просто так, само по себе остановилось сердце. В момент паузы между систолой и диастолой оно отчего-то больше не захотело ни сокращаться, ни расслабляться.
Следователь районной прокуратуры, допросивший Фаину, так и не смог добиться от нее признания, что это она специально, по причине личной неприязни к усопшему прилепила ему на лоб карту, а на самом-то деле умер он сам по себе и никакого убийства не было и в помине. Но горничная, будучи дамочкой хоть и далекой от святости, но не лишенной здравого смысла, упорно доказывала, что никаких манипуляций с картами не проделывала и проделывать не намеревалась.
Фаина даже пошла на то, что призналась, в чем была истинная подоплека ее визита в номер Вингрова. Поскучневший следователь, уже предвкушавший, как своим росчерком переведет этот скандальный случай из разряда «убийство при невыясненных обстоятельствах» в «мелкое хулиганство из чувства личной неприязни», поинтересовался, часто ли у депутата бывали женщины. Горничная, энергично закивав, подтвердила, что «слуга народа», ежели по правде и по совести, вел себя подобно оголодалому «кобелино». Иные дни у него в номере бывало до двух, а то и трех девиц с панели.
Удивленно почесав лоб, следователь выразил сомнение – неужели со всеми своими визитершами Вингров ухитрялся, так сказать, «откувыркаться по полной программе»? Знающе усмехнувшись, Фаина с таинственным видом сообщила ему, что покойничек перед свиданиями постоянно «фуговал» себе какие-то импортные уколы. Это соответствовало действительности – в вещах убитого оказалось несколько коробок с ампулами импортного секс-стимулятора «Сатириазон», который был передан фармацевтам для исследования.
А опера райотдела, хорошо понимая, что глухарь в подобной ситуации невозможен (не дворник же дядя Федя преставился по причине злоупотребления чаем и кефиром!), активно рыли и копали во всех направлениях. Они дотошнейшим образом опросили соседей Вингрова по гостинице, просеяли весь, без исключения, персонал, сумели даже разыскать некоторых тружениц панели, с которыми тот так любил развлекаться… Но никаких следов, никаких зацепок найдено не было. Попытки разыскать родственников Вингрова тоже оказались безуспешными – таковые отсутствовали.
