Сегодня
особенный день! Самый лучший в моей застывшей во времени жизни. Неделю назад в
долину Скорби прибыл элитный военный отряд под предводительством легендарного
командора коила Тальхура. Всех плакальщиц обители собрали в траурном зале. Большой
и мощный ветреник в начищенных до слепящего блеска доспехах своей расы ворвался
в помещение с целой свитой воинов. Пронзительный взгляд серых, будто мрачное
небо над долиной глаз, прожигал насквозь каждую девушку, но лишь на мне
остановился надолго. Я смотрела на командора в ответ, любуясь проседью
каштановых волос. Он вызывал во мне особый трепет, ведь немного напоминал моего
погибшего на поле боя отца.
Тальхур выбрал
меня из множества ингхов и наделил благородной миссией. Я отправлюсь в столицу
Ингвиона, чтобы заботиться о сиротах, лишившихся родных из-за войны. Буду
управлять небольшим приютом. Поэтому сейчас я стояла у зеркала в неповторимо
красивом походном платье. Коилы всегда славились особенным текстилем! Наряды
ветреников ценились у туманников на вес золота.
Мне выпала
большая честь ощутить кожей необычайную мягкость дорогой ткани. Легкая длинная
юбка из летящей материи василькового цвета. Приталенный корсет с золотистой
вышивкой затянут слишком туго, но я знала, что вынесу далекий путь и не стану
роптать. Ради столь неземной красоты можно и потерпеть! Я должна прибыть в
столицу не забитой провинциалкой из всеми забытой долины, а уверенной в себе
девушкой, достойной такой ответственной должности.
Тонкую шею
овивало жемчужное ожерелье и приятно щекотало бусинами кожу при каждом движении.
Отродясь не носила таких изысканных украшений и мне нравились новые ощущения. Я
смотрела на себя в зеркало и не верила, что пышногрудая шатенка в отражении —
я. Это чувство заставляло сердце биться быстрее, из-за чего даже дыхание
перехватывало.
Неужели в этот
особенный день я распрощаюсь с участью плакальщицы в пансионе Усопших и отдам
всю свою любовь несчастным деткам? Неужели я больше никогда не буду омывать
мертвые тела погибших в кровавой войне мужчин наших союзных рас? Не стану
провожать в последний путь одиноких, ни кому не нужных жертв противостояния? Не
буду под указание главреи плакать над безымянной могилой, провожая усопшего в
последний путь?
Свобода!
Ее дурманящий сладкий
вкус ощущался на языке и кружил голову. Это так приятно, что хочется смеяться!
Но не здесь. В пансионе даже улыбаться запрещено, а плакать можно только по
команде. За годы службы я к этому привыкла так, что никакая эмоция на свете не
способна заставить меня лить слезы без указаний.
До конца все еще
не верилось, что меня выбрали одну из всех! Среди плакальщиц были девушки
красивее и умнее. От зависти сводило скулы даже у тех девчонок, что считали меня
подругой. Постыдное, но приятное чувство превосходства будоражило разум. А
когда меня вывели из опостылевшей обители наружу и галантно предложили
приблизиться к экипажу, я вообще едва не сошла с ума от радости.
Вытянутая в
длину высокая карета с мощными бортами была расписана золотистыми узорами по
красному дереву. Колеса огромные с шиповкой в виде металлических пик. Такая
точно не застрянет в болотистой местности, что окружала пансион со всех сторон.
А четверка гнедых лошадок быстро домчит до столицы.
Кучер в доспехах
и шлеме забрался на выступ и схватился за поводья. Со всех сторон карету окружили
величественные всадники-коилы.
Вот это охрана!
И все ради меня одной? Путь, конечно, опасный, но чтобы настолько…
— Ингха Сиора,
прошу, — подал мне руку крепкий воин в сияющих доспехах. Я легонько поклонилась
и позволила ему помочь мне подняться в кабину. Он учтиво закрыл за мной дверь.
О! Внутри экипаж
выглядел шикарно. С размахом, свойственным нашим ветреным союзникам. Нежно-розовая
обивка на стенах. Аккуратно зашторенные тяжелыми портьерами окошки. Много милых
мелких деталей в виде кисточек на алых подушках. Мягкая, очень удобная скамья с
банкеткой под ноги. Прикрученный к стеночке полукруглый столик с тяжелой
посудой. И уютная одинокая горящая свеча под стеклянным куполом. Признаться,
моя убогая комнатушка плакальщицы ни в какое сравнение с этой каретой не шла.
Стоило мне
удобно устроиться в углу кабины, как экипаж тронулся с места. Отодвинув
портьеру, я посмотрела в оконце. Над болотистым лесом сгущались сумерки. Еще
час другой и на небе воцарится ночь. Примерно к обеду следующего дня я уже прибуду
в столицу.
— Немного
осталось, — шепнула себе под нос и улыбнулась. Наконец, смогу искренне выражать
свои эмоции, не боясь получить хворостиной по горбу. Наконец, оставлю позади
всю скорбь затянувшейся на долгие годы войны и заживу новой жизнью. Больше не
буду здороваться со смертью за руку, и вдыхать ее невыносимый приторно-сладкий
смрад. Я слишком молода и полна сил, чтобы тратить время на непроглядную скорбь
по усопшим.
Пока карета
мягко проходила тяжелую часть дороги по полуразрушенному мосту, я мечтала о
том, как детишки радостно встретят меня на пороге приюта. С довольной улыбкой,
утопая в мечтах о светлом будущем, немного прикорнула. Забылась во времени и
резко очнулась от громкого свиста. Кабина пошатнулась и вкопалась, а я в страхе
вжалась в мягкую стену.
Снаружи
поднялись крики и такой грохот, что уши заныли. Что-то ударило по крыше, и я
вскрикнула от страха. Сжалась вся в тугой комок и опасливо посмотрела в окно. В
ночи виднелись огненные всполохи, послышались звуки сталкивающегося металла. Там
снаружи разворачивалось целое сражения, а карету трясло от натиска врагов.
Внезапно ее
качнуло так, что я упала с лавки навзничь и повалилась на бок. Жесткий ворс
напольного покрытия разодрал нежную кожу щеки до боли. Но я притихла и замерла,
с ужасом наблюдая за тем, как дверца кареты открывается.
Я хватала ртом
воздух, в никчемной попытке хоть немного унять страх. Выброшенной на берег
рыбой раскрывала губы, с ужасом наблюдая за тем, что явила распахнутая дверь.
Снаружи слышались истошные предсмертные крики. В темное небо взлетали яркие
искры пламени. Воняло гарью и копотью. В проеме появилась мощная мужская фигура
в темно-синем мундире с золотыми шевронами в виде до боли знакомых символов.
Ратаны напали на
экипаж?!
От осознания,
что лицом к лицу столкнулась с главным врагом туманнков — пустынником высшего
ранга, похолодела. Карета качнулась и просела под весом забравшегося внутрь
мужчины. Перед тем, как захлопнуть за собой дверцу, он устремил на меня
насмешливый взгляд. А потом пространство погрузилось во тьму. Одним щелчком
пальца он потушил свечу под куполом. Схватил меня за шкирку, задев пальцем
колье, что рассыпалось круглыми бусинами, оторвал от пола и швырнул в угол.
