ГЛАВА 1. ОТРАЖЕНИЯ В ЛУЖАХ
{Словно в зеркале страшной ночи
И беснуется и не хочет
Узнавать себя человек,
А по набережной легендарной
Приближался не календарный -
Настоящий Двадцатый Век.
А. Ахматова
16 апреля 1920.
Российская империя, Петроград.
Екатерина Михайловна Жемчугова.}
В огромной луже перед Аничковым мостом отразился озирающийся молодой человек, прошедший тут секунду назад. Он вытащил кошелёк из корзины молодой девушки, глазевшей по сторонам, спрятал в полу своего пальто, обогнал жертву и даже приподнял кепи, желая ей "доброго утра". Можно было бы кинуться вперёд, за ним, предупредить ограбленную, вернуть украденное, но Катерина лишь ускорила шаг. А отражение тут же смылось, сбитое ногой спешащего прохожего.
Блеклое солнце в проталинах серого мутного неба навевало тоску и уныние. Не улучшило настроение ни то, что впереди ждали два дня, свободных от службы, ни то, что весна потихоньку всё же вступала в свои права.
Шагая по Невскому проспекту – главной магистрали столицы, Катя рассуждала о том, не попроситься ли ей обратно, на прежнее место работы – в ломбард на Литейном. Но мысль не успела оформиться в решение – девушка дошла до парадной конторы, за дверью которой монументально возвышалась Серафима Ивановна, главный архивариус и цербер всея конторы. Была она женщиной злобной, желчной, несчастной по сути своей; старой девой, верой и правдой служившей потомкам великого ювелира Фридриха Маберже уже сорок лет.
– Вы сегодня вовремя, голубушка, – поджав тонкие бескровные губы, отвесила хмуро вместо приветствия.
За пять минут до восьми утра каждый рабочий день Серафима Ивановна занимала свой пост в дверях, запоминая опоздавших, чтобы в последующем донести эту информацию начальнику – педантичному потомственному немцу Густаву Маберже, старшему внуку великого Фридриха. Чтобы запоминать всех нарушителей порядка, ей не требовались ни перо, ни бумага. Женщина обладала потрясающей памятью и феноменальной въедливостью, благодаря чему и стала неизменным и незаменимым архивариусом конторы. Она безошибочно помнила все изделия, вышедшие из-под рук умелых мастеров ювелирного дела, расходы материалов и фамилии поставщиков драгоценных камней. Все то, что скрупулёзно и подробно записывалось в специальные ведомости, книги и сводки, хранилось в голове Серафимы на протяжении всех её бездарно прожитых лет.
– Доброе утро, – поприветствовала Катя всех сослуживцев, проходя внутрь.
В ювелирной конторе Фридриха Маберже девушка служила всего второй год. Вначале по протекции своего дядюшки была определена в ломбард, где принимала на оценку золотые и серебряные украшения, которые приносят под залог горожане, оказавшиеся в стеснённых финансовых условиях. Чаще всего это были совсем уж отчаявшиеся люди: вдовы, сдающие обручальные кольца, бедные девицы, закладывающие серьги, оставшиеся от родителей, студенты, несущие последнее, что можно заложить – бабушкину брошь или портсигар деда. По началу Катерине с её сердобольностью и жалостливостью было трудно, она искренне надеялась, что положение дел посетителей выправится, и они выкупят сданные вещи обратно. Но проходило время, практически никто не возвращался за кольцами, серьгами и серебряными подсвечниками. Девушка тоже стала спокойнее относиться к потоку скорби и печали, который проходил через её руки в течение рабочего дня, чужие беды уже почти не задевали душу.
После полугода хорошей работы Катю повысили в должности до помощницы ювелира. В её обязанности входили сортировка изделий, передаваемых на лом, разбор изделий на составные части: золото шло на переплавку, драгоценные и полудрагоценные камни передавали в другой цех резчикам.
А аккурат после Рождества Христова перевели Катю в главную контору на Невском проспекте. Теперь в её обязанности входило обслуживание покупателей, которые лично или через поверенных оформляли сделки оформляли сделку по приобретению ювелирных изделий
Драгоценности Фридриха Маберже знали и любили в столице вот уже несколько десятков лет. Основатель фирмы Фридрих Маберже получил звание Поставщика двора Его Императорского Величества, право ставить личный именной оттиск на изделиях, выстроил разветвленную сеть ломбардов и магазинов, оставил потомкам – сыновьям и внукам, прибыльную деятельность. Под управлением сыновей контора расцветала, а некоторые мастера-ювелиры получили высочайшее право ставить свои именные оттиски-штампы рядом со штампом Ф.М. Внуки Карла тоже не посрамили великую фамилию и неоднократно радовали семью императора изделиями своих мастеров и подмастерий.
Работа с ювелирными украшениями Кате нравилась, но омрачали настроение сами клиенты – в большинстве своем дворяне, зажиточные горожане и богатые иностранцы или их доверенные лица, обращающиеся со служащими конторы высокомерно. Куда милее и ближе Кате были те простолюдины, которые захаживали к ней на Литейном.
Отработав половину рабочего дня и получив высочайшее одобрение Серафимы отправиться на перерыв, Катя вышла из конторы, прихватив с собой собранный дома обед, и, обогнув здание, оказалась на перпендикулярной улице, где в довольно-таки грязной и темной подворотне на первом этаже находился ещё один ломбард. Там трудилась подруга Катерины – Софья.
– Ты сумела вырваться из лап старого цербера? – со смешком поприветствовала подругу Софья.
– Да, она сегодня вцепилась в Марию. Меня миновала чаша яда.
Софья была не понаслышке знакома с характером Серафимы Ивановны и искренне сочувствовала подруге.
Девушки тем временем расположились за столом в подсобном помещении ломбарда, разложили свою нехитрую снедь и принялись за обед.
– Представляешь, – вспомнила Софья, – мне вчера принёс один прохиндей золотое кольцо, обручальное, женское, с гравировкой по внутреннему ободу. А лицо у него самого вороватое, хитрое, узкое, как у ласки, и глаза бегают. Я ему говорю: чье кольцо? Украл, поди? А он мне: помилуйте, как можно, жены-покойницы, – перекривляла Софья посетителя. – А Сергей Владимирович тут как тут, приказал взять и сразу сдать в металл. Не придёт этот прохиндей его назад выкупать. Думаю, что краденое колечко, – девушка замолчала, понимающе молчала и Катерина. Она с таким тоже сталкивалась не раз и не два, но брала с рук у клиентов по указу начальника явно ворованное, не докладывая жандармам.
– А что, приметное кольцо?
– Нет, только гравировка искусно сделана. Дорогое кольцо, не поскупился муж на подарок.
– А покажи для интереса, – попросила Катя от скуки, сама не ожидая, к чему приведет её любопытство.
Софья сбегала в подсобку и принесла оттуда коробку с товаром: золотое кольцо и тонкий серебряный браслет. Кольцо было действительно обыкновенным: жёлтого золота широкий ободок, а что до гравировки, то Катя не успела её оценить. Только взглянув в гладкую поверхность кольца, увидела страшное видение: занесённый над жертвой нож и тёмную фигуру. Отложив от себя украшение, Катя сглотнула и попыталась принять невозмутимый вид.
