Пол застилал пестрый ковер, под ногами хрустела шелуха, спина ныла от напряжения. При тусклом пламени свечи сложно было различать зернышки по виду, приходилось ориентироваться на ощупь.
- Овес, гречка, просо, гречка, просо, овес, овес, просо, - сосредоточенно шептала девочка, осторожно ползая на корточках и разбирая крупинки. Просо – в карман, гречку – в чепчик, овес – в деревянный башмачок. Когда наполнятся, она ссыплет их содержимое в большие емкости и начнет по новой.
Просто удивительно, как это нянюшка Рина умудрилась опрокинуть мешок с просом, бочку с гречкой и корыто с овсом – и все это одновременно! Ведь не великан какой-нибудь, а тщедушная старушка, в которой еле жизнь теплится. А злыдня Сюзанна ее еще наказать хотела – Рина такого бы точно не пережила. Хорошо еще, что мачеха кричала так громко, что и папа, с некоторых пор имевший привычку запираться на чердаке и вздыхать на луну (у него это называлось – «изучать звезды») ее бы услышал, если бы с утра не уехал по делам. А уж она-то была всего этажом выше и быстро примчалась на выручку своей старой нянюшке. Сюзанна Рину с первого дня невзлюбила, когда, обходя дом на правах новой хозяйки, положила глаз на комнату падчерицы и вздумала поселить в ней свою собственную дочурку Ядвигу, по вредности не уступающую мамаше. Рина тогда вступилась за воспитанницу и отца на свою сторону перетянула, так что Белинда осталась жить в своей комнате с видом на городскую площадь с фонтаном, а мелкой вреднюге отвели равноценную комнату, но с окнами на скотный двор.
С тех пор началась в доме настоящая война. Сюзанна, не решаясь открыто нападать на падчерицу, изводила трудными поручениями старенькую нянюшку, а стоило Рине заикнуться о возрасте и здоровье, как грозилась уволить «никчемную старуху». У отца Белинда поддержки не нашла – тот после женитьбы сделался вялым, безынициативным, во многом слушался Сюзанну и соглашался с ней в том, что Рина уже стара, слаба и к службе не годна, а Белинда достаточно взрослая девочка и не нуждается в услугах няньки. Как было объяснить папе, что с появлением мачехи Рина осталась единственным близким человеком, который искренне о ней заботился и поддерживал? Самого отца и всех остальных слуг Сюзанна как будто околдовала, и те всегда принимали ее сторону. Вот и приходилось помогать нянюшке с работой, которую не скупясь взваливала на старушку мачеха.
- Вот ведь, - кручинилась Рина, - молодухой была, отродясь полы не мыла и котлы не чистила, только за детишками присматривала и всегда уважением пользовалась. А на старости лет хуже последней чернавки сделалась.
Белинда утешала нянюшку, отбирала швабру и щетки и принималась за самую грязную работу. Благо, других занятий у нее теперь не было – Сюзанна разогнала всех ее учителей после того, как они дружно объявили, что Ядвига, которую мачеха всучила им в нагрузку, к учебе не пригодна, а мудрый философ к тому же добавил, что глупость неизлечима. Тогда Сюзанна быстро убедила мужа в том, что науки вредят воспитанию, и образование Белинды на этом оборвалось. Девочка тайком продолжала читать книги в свободное время, но его оставалось не так много – учитывая тот объем работ, которые взвалила на нянюшку новая хозяйка. Мачеха, конечно, быстро поняла, кто помогает Рине, и совсем ошалела.
Понятное дело, думала Белинда, разбирая зернышки, что няня здесь не при чем. Куда уж сухонькой старушке перевернуть тяжелую бочку и опрокинуть полное корыто с мешком, набитым под завязку. На это способна только разъяренная мегера Сюзанна, которая целыми днями палец о палец не ударит: силы копит, чтобы потом окружающим насолить. Но спорить с гневной мачехой – себе дороже. Уж проще разобрать весь этот бедлам по крупинкам. Девочка в изнеможении присела на пол и подвела неутешительные итоги. В чепчике – от силы горсть, в кармане и того нет, а в башмачке…
- Ядрена фига, - с чувством выругалась она, заметив, что овес в нем наполовину перемешан с просом. Задумавшись о каверзах мачехи, она по рассеянности смешала зерна. Вот почему в кармане их оказалось так мало.
От обиды засвербело в носу. Девочка схватила башмачок и со всей силы швырнула его об стену, рассыпав зернышки, которые она с таким трудом собирала по всему полу. Башмак отлетел в угол, где темной грудой были свалены мешки с зерном, и Белинде показалось, что оттуда раздался сдавленный писк. Но сейчас ей было некогда жалеть придавленную мышь. Каждый раз, когда мачеха доводила ее до последней капли, у девочки начинало щипать в носу, а с кончиков пальцев срывались золотистые искорки. Если в такой момент сформулировать свое желание и щелкнуть пальцами, рассыпав в воздухе щепотку искр, то оно обязательно исполнится – правда, с некоторыми погрешностями, но это уже мелочи. Увы, как ни мечтала Белинда превратить мачеху с ее дочкой в лягушек или заслать их на край света, этим мечтам не суждено было сбыться. Зато, если пожелать что-то доброе, результат не заставлял себя ждать. Вот и сейчас искорки, слетевшие с пальцев, были как нельзя кстати.
Щелчок пальцами – и ниточка зерен проса взлетает вверх, нанизывая на невидимый стерженек все новые и новые зернышки и поднимая их с пола в воздух. Еще щелчок – и крупицы гречки собираются в другую цепочку, свиваясь в коричневую спираль под потолком. От третьего щелчка оставшийся на полу овес собирается в ком.
- По местам, - шепчет девочка, и длинная нитка проса змейкой ныряет в большой холщовый мешок, стремительно наполняя его. Не отстает и гречневая цепочка, тонкой струйкой засыпает до верха пузатый деревянный бочонок. Запрыгивает в дощатое корыто овсяный ком и, ударяясь о его бока, рассыпается на отдельные зернышки.
«Мачеха будет довольна», - устало думает Белинда. «Довольна? – язвит в голове тоненький голосок. – Да она лопнет со злости!» «Не лопнет», - возражает девочка. «Не лопнет, - ехидно соглашается голосок. – А придумает новую каверзу, еще более затейливую».
- Ведьма! – злорадно вопит Ядвига, вылезая из-за мешков, сваленных в углу, и, не дав сводной сестре опомниться, уже мчится по лестнице вверх, захлебываясь от восторга и повторяя: - Ведьма, мама, ведьма! Я все видела!
