Тихое, с легкой прохладцей, раннее июньское утро. Воздух подвижен и густ от запаха моря. Сонно и лениво накатываются на песчаный берег волны, покачивая на причале одинокую весельную лодку. Сюда, до самых сыпучих дюн, по пологой террасе сбегает темный-темный лес; его густые сплетающиеся кроны свисают над затерявшимися здесь двумя деревянными домами, плотно обнесенными решетчатыми оградами.
Протяжно лязгнула калитка, пропустив мужчину средних лет в зеленоватой кожанке и коричневых брюках, заправленных в голенища высоких резиновых сапог. Невысокий, костлявый, немного сутулый, с видом трудяги. Несмотря на шрам, сбегающий по правой щеке через угол рта, землистую кожу, отяжелевшие веки и легкое похрамывание на правую ногу – приметы многих потрясений и переживаний – вид его не был отталкивающим. Вслед за ним ленивым шагом выбрался из садового двора его сын – гигантского роста, босой и по пояс голый, с опущенными мощными плечами, с которыми соединялись непомерно огромные, как передние конечности гориллы, руки. Через плечо у него была перекинута поклажа с рыбацкой снастью и скудной провизией.
–Мак, – остановившись, отец извлек из кармана кожанки сигарету и закурил. – Мак, постарайся в мое отсутствие натаскать еще немного камней с Чертова холма. Пока погода к нам благосклонна, надо достраивать дом.
Маклуб еле заметно кивнул головой, которую венчала взбитая шапка густых черных, как сажа, волос, свисавших космами до самых плеч, и буркнул:
–Хорошо, отец.
Всем своим видом он походил на неухоженного и неотесанного деревенского верзилу, точно созданного природой под злую руку. Маленькая голова с крючковатым носом и большими сероголубыми глазами никак не сочеталась с его массивной фигурой, изветренной постоянным приморским бризом.
Маклуб шел вслед за отцом к примитивной дощатой пристани, а рядом, оживленно урча и размахивая хвостом, шастал их дворовый пес по кличке Принц. Глядя на парня, его плечи штангиста и громадные ручищи, трудно поверить, что он тих нравом, покладист, безоговорочно послушен и отзывчив. Каждое слово отца он принимал за чистую монету, почти никогда не перечил ему, поэтому Эрику Корнеевичу легко было управлять сыном.
Каждое утро в одно и то же время Маклуб совершал один и тот же маршрут: привозил в ручной тележке с Чертова холма, что за речушкой, летом постоянно пересыхающей, камни с давно развалившегося там здания под скотокомплекс. Трудился споро, охотно, с твердой и непреклонной мыслью, что поздней осенью, как только ударит непогода, у них с отцом будет крепкий каменный дом, а старый, деревянный, пойдет под подсобку.
–И ещё, – отец снова остановился и поднял на сына-верзилу озадаченный взгляд, – не надо больше вступать в перепалку с Денисом, а то ненароком прибьешь его. Мне не хочется из-за вашего с ним конфликта держать ответ перед его родителями. У него под глазом опять синяк расцвел от твоих кулаков. Ты уж постарайся, Мак. Знаю, что он отпетый шалопай, от безделья его так и тянет на приключения, но нам не нужны осложнения.
–Пусть не оскорбляет и не пристает, – нерешительно возразил Маклуб. – Сам напрашивается.
Конфликтуют они с Денисом не первый день. Причиной тому – Виола, соседская дочь. Нельзя сказать, что Денис ревновал Маклуба к своей сестре, но ему было не по себе, когда она околачивалась возле дома Свешниковых.
–Мак, дело серьезнее, чем ты думаешь, – Эрик продолжал вразумлять сына. – У Савелия Дмитриевича брат работает в милиции. Если что случится, могут быть серьезные неприятности, а они нам не нужны.
–Все равно за себя не ручаюсь, – насупившись, раздраженно бросил Маклуб. – Сам на рожон лезет. Я стараюсь обойти его, а он лезет… Знаешь, как этот бездельник меня обзывает?
–Как?
–Мол, я обезьяний выкормыш, тронутый акселерат.
Эрик Корнеевич раздраженно бросил окурок в песок и криво усмехнулся. Потом перевел взгляд туда, где в двух километрах от них в знойном мареве скрывался островок с крутыми скалистыми берегами, покрытый буйной растительностью, и глубоко вдохнул в себя привычный запах морского ветерка. Остров был для него соблазном, искушением его собственного греха и счастья одновременно.
Он собирался свидеться с Илоной.
На берегу Маклуб побросал всю поклажу на дно лодки, помог Эрику забраться в нее, вставил весла в уключины, отвязал веревку от причала и, толкнув суденышко в воду, легко потеребил отца по плечу.
Улова тебе!
–Не забудь, о чем я тебя просил, – снова предупредил отец, устраиваясь на узкой корме.
Маклуб сдержанно кивнул и направился к дому.
Возле калитки его уже поджидала Виола – маленькая пятнадцатилетняя блондиночка.
–Доброе утро, Мак! – проворковала она с сияющей улыбкой. Голос у нее был хриплый и чувственный, свойственный многим юным красоткам.
Глаза Маклуба радостно заблестели.
– Доброе утро, Виола, – мягким голосом отозвался Маклуб.
– Скучаешь?
–Ага.
Маклуб всегда был рад видеть эту миниатюрную девчушку с почти оформившимся телом. Она часто порхала, словно воробушек, на пляже, наслаждаясь морским пейзажем, но чувствовала себя одиноко. Ему так хотелось трогать и ласкать ее, но в силу своей природной стыдливости он мог только мечтать об этом. На ней была летняя рубашка-безрукавка цвета каштана, под которой обозначались маленькие груди с выпуклыми сосками и которая прекрасно гармонировала с нежным загаром ее гладкой кожи и большими сероватыми глазами. Она всегда казалась ему теплой и уютной.
–В городе, наверное, повеселее, – не сводя с нее восторженного взгляда, произнес Маклуб, теряясь в догадках, зачем она спозаранку приперлась к его дому. – А здесь глухое затишье и безлюдье.
Она отрывисто рассмеялась.
–Будет затишье, если ты безвылазно копаешься в своем огороде, не поднимая головы. Между тем, здесь море, прекрасный пляж, настоящий курорт, а мне даже не с кем словом перекинуться.
–А Дениска? – вкрадчиво спросил Маклуб.
–Ну его! – она раздраженно махнула рукой, будто само напоминание о брате вызывает в ней жгучую неприязнь. -
Я была бы счастлива, если бы ты еще разок саданул по его наглой физиономии по полной программе за всех, кому он назойливо лезет в душу. Он только и занят тем, что всех изводит своими придирками и приставаниями.
За ее обманчивой хрупкостью угадывался независимый характер, о котором, судя по всему, она сама не догадывалась: Виола вела себя с Маклубом так, будто они старые друзья, но на самом деле все обстояло иначе. На диком побережье ей негде было проявить свою необузданную энергию, свой буйный темперамент, и если бы не родительская строгость, она ни за что бы не согласилась коротать здесь, на безлюдье, свои школьные каникулы. Именно этим и обусловлено ее внимание к персоне восемнадцатилетнего неотесанного гиганта.
