Дая стояла на коленях по правую руку от Вермандо Сандалфа, младшего магистра Ложи Смерти, своего безмерно любимого сутенёра и владельца. Взгляд невольницы был устремлён прямо перед собой — как требовал того прямой приказ господина. Видимо, даже зная, что рабыня не сможет отойти и на два десятка шагов, маг всё равно боялся, что его игрушка попытается выкинуть какой-нибудь трюк.
Дае же давно уже было всё равно. Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она попала к Вермандо. Даже предыдущего хозяина не помнила. Память отказывалась хранить события, случившиеся более года назад.
Стараясь не привлекать внимание магистра, Дая осторожно обследовала взглядом захудалую таверну, в которую привёл её господин. «Дом ветров» — гласила вывеска у дверей. Иногда Дая задавала себе вопрос — кто научил её читать? Но ответ, конечно же, вспомнить не могла.
Вот уже четырнадцать дней Вермандо провёл в дороге, и до сих пор они ночевали в селениях только два раза. О цели путешествия чародей Дае, конечно же, не говорил — та лишь знала, что Вермандо перед сном нашёптывает себе под нос про какой-то ритуал, а днём на них нападают люди Короля. Очевидно, делишки Вермандо были не совсем законны, но Даю не волновало и это. Она слишком устала, чтобы сопротивляться, не зная ни кто она такая, ни что ждёт её в будущем. Поначалу она мучила себя, пытаясь восстановить воспоминания, но те ускользали, и их потеря лишь причиняла новую боль. Устав от бесплодных терзаний, Дая стала жить одним днём, в котором не имела ни воли, ни знаний, ни права что-либо решать.
За то время, что она провела с Вермандо, Дая немного узнала своего господина. Тот был скорее жесток, чем милосерден, скорее равнодушен, чем эмоционален. Он расчетливо продумывал всё наперёд, а Даю воспринимал как вещь, которая служит продолжением его руки и выполнит любой приказ — благо руны, начертанные на горле пленницы, обеспечивали полное подчинение.
Тот факт, что они с господином оказались здесь, мог означать одно: Вермандо требовались деньги, чтобы пополнить провиант. А Дая была красива. Изящна не по-людски, гибка как танцовщица и всегда послушна. Потому лучшим способом пополнить свою казну Вермандо считал продать Даю кому-нибудь на пару часов. А потом ещё на пару часов. И, если денег не хватит на нужные ему ингредиенты, — ещё.
«Жизнь — это вонь», — думала Дая, стоя на коленях на полу, но Вермандо её мнение, разумеется, не интересовало. Маг оглядывал посетителей таверны в поисках того, кто сможет принести ему немного деньжат, иногда поглаживая свою игрушку по плечу поверх плотных складок ткани.
С тех пор как к власти в срединных землях пришёл новый Король-Дракон, этот край так и кишел угрюмыми наёмниками и неудачливыми авантюристами, которым Империя не позволяла пересечь границу, а зима — отправиться дальше на север. Развалины драконьих храмов, рухнувших на землю Арканума два десятка лет назад, так и притягивали к себе всякий сброд, охочий до забытых мёртвым народом сокровищ. Хотя, если бы спросили Даю, она бы сказала, что лучше оказаться в любом месте материка, только не здесь. В довершение всего под носом у Короля-Дракона маги возвели свои башни, окружили их зачарованными лесами, куда не осмеливался ступить ни один человек, и теперь проводили в своих магических стенах эксперименты, от которых на много миль кругом траву покрывала красная пыль, а дым то и дело заволакивал небо от горизонта до горизонта. Их тоже привлекали драконьи руины, наполненные бесхозными магическими предметами — наподобие тех, что понадобились младшему магистру теперь.
Какой бы хаос ни царил вокруг, но на постоялом дворе имелись свои правила. Здесь запрещалось обнажать оружие. Запрещалось проносить с собой дурманящие порошки и пускать в ход магию. А шлюхи должны были носить покрывала на голове и одежды, которые не позволили бы окружающим остановить на них взгляд. К тому же представителям первой древнейшей воспрещалось завязывать разговор с мужчинами, так что весь торг предоставлялось вести тому, кто их сопровождал. Бедные клиенты даже не видели, что они покупают. Не то чтобы большинство мужчин это сильно смущало — по крайней мере, до тех пор, пока у них были драконьи камни, чтобы заплатить за товар.
Вермандо вполне устраивал такой расклад — так он мог не опасаться, что Дая заведёт с клиентом разговор и уговорит помочь.
Раньше Дая в самом деле пыталась. Как-то даже успела рассказать одному контрабандисту настолько много, что тот согласился переправить её на свой корабль. Однако портовая охрана выловила беглянку через несколько часов и доставила домой в целости и сохранности — к немалому огорчению контрабандиста. Тот уже надеялся неделями иметь неограниченный доступ к красивому и покорному телу, а после этой выходки загремел в тюрьму.
Однако Дая всё ещё искала способ вырваться на свободу. После полугода, проведённого с Вермандо, самое время было уйти. Куда? Ответа на этот вопрос она не знала. У неё не осталось цели в жизни с тех самых пор, как она обрела нынешнее имя. Дая просто чувствовала, что находится не на своём месте.
Это было, пожалуй, хуже всего — не знать ни края, где она родилась, ни цели своего существования. Вермандо называл её просто — Рабыня. Дая — так это звучало на языке чародея. Дае же оставалось только удивляться тому, что она знает и этот язык, и язык обитателей восточных равнин, и имперский, и северные наречия. Вермандо никогда не напрягал себя настолько, чтобы дать рабыне собственное имя. Другого же имени из своего прошлого Дая вспомнить не могла.
Дая и до того, как попасть к чародею, была рабыней. В этом сомнений быть не могло. Вермандо стал третьим хозяином, которого она запомнила. Воспоминания о жестоком обучении иногда всплывали у неё в голове: некто невидимый заставлял её опуститься на колени между своих ног, жестокая рука вцеплялась в её длинные серебристые волосы, рот натягивался на чужое тело. Воспоминания о двух других владельцах остались совсем смутные — безликие люди с такими же безликими именами, которых Дая запомнить так и не смогла.
На сей раз ей «повезло». Чародей почти не рисковал притрагиваться к ней. Только когда был пьян, приказывал раздеться догола и заставлял смотреть, как он теребит свой член.
Вермандо выиграл её в карты. В ту ночь маг с трудом дождался, когда вернётся домой и распакует свой приз. Дая не знала, кто из них удивился сильней, когда, коснувшись обнажённого тела рабыни шершавыми пальцами, Вермандо отлетел в сторону на добрых пять шагов.
К счастью для невольницы, чародей нашёл для неё массу других обязанностей: убирать в комнате, мыть пробирки, готовить еду и собирать хворост в пути. И, к несчастью для неё же, Вермандо сразу же понял все преимущества владения дойной коровой. Чародею было слишком лень шевелиться, чтобы торговать телом невольницы на постоянной основе, так что по большей части существование Даи было скорее скучным, чем невыносимым. Она готовила, убирала, спала на циновке у хозяйской кровати и мечтала о другой жизни. Редкие путешествия магистра, несмотря на все недостатки такого пути, были самыми захватывающими моментами в её жизни с чародеем.
