Магадан – главный город планеты Колыма, Синегорье – жемчужина в короне Колымы.
Никому не понять истинной красоты этого края, не увидев сопок, величественных гор, бескрайней тундры, не вдохнув солёного воздуха Охотского моря, не испив живой воды из родников и ручьёв, детей вечной мерзлоты.
Нельзя не восхищаться красотой Колымы, как и невозможно не содрогаться от ужасов мрачной истории Колымских лагерей.
Но мы уже давно живём сегодняшним днём, и, казалось бы, что самое страшное Колымы уже позади, но, проехав по Колымской трассе, начинаешь понимать, что не всё так просто и в наше время. Не говоря о многочисленных брошенных посёлках старателей, этих немых свидетелях прошлой бурной жизни, брошенной на алтарь золотодобычи, есть и памятники великих строек, подобных городу «Синегорье».
Там, где когда-то была первая улица «Энтузиастов» с деревянными двухэтажными домами, где мы возводили первые пятиэтажные дома на сваях в вечной мерзлоте, всё мёртво и жутко как на погосте. Но сама ГЭС работает и даёт ток, так, может, и не зря был построен, а потом это брошен город «Синегорье», как впрочем и другие посёлки экспедиций геологов, изыскателей, старательские посёлки, и город.
Моя боль, чужая Колымская память
Во мне живёт чья-то память той, прошлой, такой короткой и мучительной жизни. Я помню стылые лагерные бараки, лай исходящих злобой овчарок и такой же злобный мат конвоиров, гонящих нас в шахту. Они держат нас под прицелом, не сводя с нас взгляда, не снимая пальцев с курков автоматов. Они тепло одеты, у них сытые морды и жёсткий, наглый взгляд. Мы для них быдло, расходный материал, и стреляют они без колебаний, зная, что вместо «убывших» пригонят ещё и ещё, сколько надо. Прииск будет давать золото всегда, а конвейер смерти сможет остановить только сама смерть.
Мы добываем золото, его сотни, тысячи тонн, но и нас «тьма!» Нас сотни тысяч, миллионы, и нас ещё по-прежнему очень много, виноватых в чём-то и не в чём. Мы виноваты уже в том, что выжили и в огне фронтов, и в лагерной резне не на жизнь, а на смерть, и неизвестно, где было страшней, в лагерной войне, в этой смертельно-кровавой лагерной мясорубке или на фронте. Не зная об этом, мы были героями, а сейчас, хотя наша жизнь и гроша ломаного не стоит, хотя нас гнут, ломают, убивают, мы выживаем вопреки всему и за гранью человеческих возможностей. И как ни странно, но обретя в этом кошмаре себя и свое достоинство, мы по-прежнему оставались людьми. А кто про это не знал, учился становиться человеком. Нас не сломать даже Колыме, синониму ада.
Это – Колыма! Бежать здесь некуда, только в ад! И если он существует, то это здесь, и мы в нём уже находимся. Круг замкнулся! Кранты!
Нас гонят по этапу, не везут, а именно «гонят», как стадо, человеческое стадо холодных, голодных, больных и униженных людей. Бредём по пояс в снегу, рядом с трактом, по нему же идёт и охрана, держа нас под прицелом автоматов, а вокруг лишь тундра, белая мгла, вой пурги. Для многих из нас этот путь станет последним, станет дорогой в один конец.
