Петр Алешковский - От Москвы…

От Москвы…
Название: От Москвы…
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серия: Письма русского путешественника
ISBN: Нет данных
Год: 2010
О чем книга "От Москвы…"

Путешествие – не просто любопытство, это еще и попытка уловить отзвуки прежних времен, что звучат в любой точке мира. Судьбы живших здесь людей, их характеры и поведенческие нормы, их культура не исчезают, но переплавляются, приспосабливаются к новым временам, сохраняя древние основы. Автор книги, известный писатель Петр Алешковский, – своего рода археолог, который, помимо прочего, не только старается услышать и понять встреченных людей, но и проводит раскопки в собственной душе. Его путевые очерки – поиск важного и типического в нашей истории, что могло бы прояснить, почему сегодня мы живем так, а не иначе. Заполярье и горы Армении – первой христианской страны в мире, недавно еще бывшей частью огромного СССР; экспедиция на остров Сахалин к аборигенам-нивхам, на русский Клондайк, где, кажется, всем правит дух наживы; поезд Москва-Владивосток, повторяющий путь освоения и по сию пору полупустого материка, на котором живут наши сограждане. Живут далеко-далеко от Москвы…

Бесплатно читать онлайн От Москвы…


© Алешковский П., 2010

© Художественное оформление. «Новое литературное обозрение», 2010

От Москвы до самых до окраин

Москва – Нижний Новгород

В девять двадцать пять вечера по нечетным числам с Ярославского вокзала в Москве отправляется поезд во Владивосток. Билет мы с фотографом взяли в «СВ» – ехать шесть дней и семь ночей, после травмы у меня сильно болела нога, и толчею в купе или плацкарте я бы вряд ли перенес. Главный экспресс РЖД под номером один мчится сквозь всю страну девять тысяч двести пятьдесят километров до моря-океана. Вагоны выкрашены в цвета триколора, над окнами надпись – «Россия».

До Владимира вся ночь за окном утыкана огоньками. Старинное обжитое пространство, если и появится лесок, то очень скоро и сгинет. Поезд укачивает, за окном пролетают пригородные станции – здесь еще царство московских дачников.

Я лежу на боку и мечтаю о реках, что еще впереди, шепчу, как заклинание: Вятка, Кама, Тобол, Иртыш, Обь, Томь, Чулым, Енисей, Селенга, Зея, Бурея, Амур, Хор, Уссури…

Нижний – Киров

Утром первого дня отправляемся в ресторан, где знакомимся с директором Лендриком. Классический армянин – орлиный нос, глаза-маслины. Он, правда, из Грузии, из Абастумани.

– Мировой курорт был. Санатория на каждой горе стояла. Один воздух от туберкулеза излечивал. Все. Не нужно стало. Если б не уехал, спился бы или на иглу сел, как одногодки. Устроились в Саратове. Дети в школу стали ходить, сначала в штыки их приняли, потом подружились. Дети всегда так, взрослым сложней, да? Папа умер два года назад. Мама сейчас только смогла в Грузию поехать – друзей навестить.

Лендрик перенес тяжелую операцию, едва не умер, знакомые устроили в вагон-ресторан.

– Много кем поработал. Сейчас вот людей кормлю.

– Странное у тебя имя…

– Когда я родился, папа служил срочную где-то в России, составил имя из первых букв имен армейских друзей. Разных национальностей были друзья, тогда же все дружно жили.

– В Грузии дом продали?

– Зачем? Я свой дом никогда не продам, там могилы предков.

– А кем раньше работал?

– Много кем я был. В Абастумани – шофером на грузовике, потом автобус водил. В Саратове – строителем. Жизнь пришлось по новой начинать. Никому не пожелаю.

Сидит за столиком перед ворохом каких-то счетов, смотрит на нас скорбными армянскими глазами. Лендрику пятьдесят, мы с ним ровесники.

Ловлю себя на мысли, что девяностые пролетели, а я их в Москве вроде как и не заметил. Приходится отшучиваться:

– Я думал, ты в честь «Лендровера» назван.

– Я даже не знаю имен тех отцовских друзей, давно это было. Скоро дедом стану. Остальное, в сравнении с такой радостью, – ерунда. Скорее бы, уже хочется. Тебе хочется?

Киров – Балезино

Знакомиться можно в тамбуре или просто проходя по вагону. Медсестра Ольга из Кирова едет с маленькой дочкой в Уссурийск к сестре. Та вышла в Приморье замуж.

– Из Вятки?

– Из Кирова. «Вяткой» у нас поезд фирменный называют.

Глаза напряженные, еще не решила, стоит ли так вот заговаривать с незнакомым мужиком.

Представляюсь. Сразу начинает рассказывать.

– Медсестра в больнице РЖД, в кардиологии.

– А где ваш папа?

С вызовом, не отводя глаз:

– Он у нас дальнобойщик. Решил отдохнуть от нас. А мы от него.

– В Уссурийске раньше бывали?

– Нет, первый раз.

Красивая и молодая едет так далеко, не похоже, что просто в гости. Бежит от мужа? Надолго ли решил отдохнуть от них папа или просто поехал с друзьями на рыбалку? Мама и папа у Ольги умерли.

– В Уссурийск на разведку?

– Вроде того.

– А переехала бы?

– В Кирове теперь работы стало навалом. Если счастье найду, – улыбается, – могу и переехать.

– Много платят?

– Справляемся.

Балезино – Пермь-2

За окном марсианский пейзаж: все пространство заросло трубкой-борщевиком. Завез его в сталинские времена некий академик от сельского хозяйства на корм коровам. Борщевик оказался хоть и мясист, но ядовит. Сорняк-диверсант наступает, отвоевывая шаг за шагом неудобья и заброшенные поля, тянет соцветия-щупальца все дальше от Центральной России, вот уже перебрался через реку Вятку. Заросли уходят в леса, обступают жалкие деревушки. И никто с ним не борется, живут по соседству по принципу: «Пусть растет». Сразу от Москвы начались заросли иван-чая, он противостоит ядовитому пришельцу, но бой этот, похоже, неравный.

Леса становятся гуще. Смешанные, сосново-лиственные. Озерки с блестящей на солнце водой. Вода густо заросла травой, в которой проторены тропинки, узенькие – утятами, пошире – их родителями.

Домики путевых обходчиков, сложенные из шпал, стоят через равные промежутки прямо у насыпи. Покрашенные бело-синей краской – в цвет дороги, они тянутся, как верстовые столбы, весь путь, до Владивостока. Одно окошечко. Кучка дров рядом. Тоненькая жестяная труба, похожая на самоварную.

Из домов чуть побольше составлены деревеньки. Строились, похоже, после войны. Тогда больших домов не ставили – не на что было, да и запрещали, при социализме все должны были жить одинаково скромно. Собаки на цепочках лают на проносящийся экспресс. Небольшие клочки земли за оградой из колючей проволоки, на них – ровные грядки, картошка. Если дома не из дерева, а кирпичные, если к ним есть хорошая дорога, значит, скоро будет большой город. Это не дома – дачи. И построили их недавно за приличные деньги. Но, что удивительно, – и на этих участках тоже картофельные грядки, разводят их, вероятно, пенсионеры – папы и мамы хозяев дач, никак не могут отвыкнуть от прошлой жизни.

Пермь – Екатеринбург

Второй день не кончился, а в 17:00 уже будет Пермь. Первый раз я приехал сюда в 1979-м, когда писал диплом о проникновении новгородцев на Русский Север. Новгородец Гюрята Рогович, переваливший в 1098 году на лыжах через Уральский хребет, рассказывал потом, что видел земной рай с несметными стадами оленей, озерами и реками над которыми летали бесчисленные стаи нестреляной дичи, лесами, в которых соболей было, что грибов. Представить, что земля продолжается дальше, он не мог. Собольи меха, поступавшие в средневековье на рынки Европы, считались особым шиком в странах, не знавших пушного зверя ценнее лисицы. Соболь и куница – главная валюта древней Руси. Из-за них и началось медленное продвижение на восток.

В конце четырнадцатого века, запасшись охранной грамотой от князя Дмитрия Донского, друг и соратник Сергия Радонежского, монах Стефан Пермский, в миру – Степка Храп, пришел в эти дальние земли утверждать православие. Плыл по проторенному новгородскими ушкуйниками пути – по рекам, через волоки. Вотяки схватили чернеца, обложили дровами, наметали горку соломы, но никто не отважился поднести лучину – кроткий вид и бесстрашие идущего на смерть обезоружили язычников. Его отпустили. Он тут же принялся громить языческие капища, спилил в Усть-Выме священную березу. На ее месте воздвиг первый деревянный храм. Так Одиссей, если верить Гомеру, построил свой дворец вокруг пня, из которого сделал брачное ложе. Вряд ли был дворец большим, как, наверное, и церковь в Усть-Выме.


С этой книгой читают
Как скатерть, вышитая в поселке Кадом, оказалась на столе английской королевы? За что Мичурина исключили из пронской гимназии? Почему помещик из Елатьмы решил улететь на Луну и чем это закончилось? Продолжая художественное исследование российской глубинки, начатое в книге «Непечатные пряники», Михаил Бару пишет новые остроумные очерки о не самых известных городах и поселках – Сергаче, Скопине, Михайлове, Заволжске, Шацке и других, создавая свой с
В начале 1990-х годов Илья Кочергин решился на своеобразный биографический эксперимент: оставил учебу в Институте Стран Азии и Африки, уехал из Москвы и отправился путешествовать по Сибири. Несмотря на то, что Кочергин все же вернулся в Москву, эта авантюра оставила в судьбе писателя важный след: впечатление от жизни среди мистических алтайских гор стали частью его художественного мира. Опыт пребывания за пределами городской цивилизации снабдил К
«Сегодня революционеров не слыхать. Все невесты, кто поумнее, стремятся укатить из Иванова в столицу. Текстильные фабрики переоборудованы и превращены в торговые центры. Частный (мелкий и средний) бизнес перебивается правдами и неправдами – с серединки на половинку. „Город не best“, – шутят кавээнщики. Газеты пишут: „депрессивный, дотационный регион“, город невезения. А ивановцам наплевать!» Книга Дмитрия Фалеева состоит из очерков, историй и зар
Это книга о любви. О любви Индии к людям, человека – к животным, людей – друг к другу. И к Индии. Из Москвы и Киева, Петербурга и Алма-Аты, с Урала и Кубани в деревню на берегу океана приезжают люди со сложными, часто изломанными судьбами, усталые, отчаявшиеся, разочарованные. Приезжают и остаются там жить. Что влечет их сюда? Многие бросают ради этого доходный бизнес, престижную работу. У каждого своя неповторимая история, и эти истории они расс
Уже тысячу лет стоит на берегах реки Волхов древнейший русский город – Новгород. И спокон веку славился он своим товаром, со многими заморским странами торговали новгородские купцы. Особенно ценились русские меха – собольи куньи, горностаевые, песцовые.Богател город, рос, строился. Господин Велики Новгород – любовно и почтительно называли его.О жизни древнего Новгорода историки узнают из летописей – специальных книг, куда год за годом заносились
Роман «Арлекин» Петра Алешковского, лауреата премии «Русский Букер», – это жизнеописание незаслуженно забытого русского гения, поэта начала XVIII века Василия Кирилловича Тредиаковского, просветителя, переводчика, академика Санкт-Петербургской академии наук, создателя системы русского стиха, которой мы пользуемся и по сей день.
«Чайки» – это история двух родов, которая разворачивается на фоне криминального происшествия – кражи икон из церкви.
Петр Алешковский – прозаик, историк, автор романов «Жизнеописание Хорька», «Арлекин», «Владимир Чигринцев», «Рыба». Закончив кафедру археологии МГУ, на протяжении нескольких лет занимался реставрацией памятников Русского Севера.Главный герой его нового романа «Крепость» – археолог Иван Мальцов, фанат своего дела, честный и принципиальный до безрассудства. Он ведет раскопки в старинном русском городке, пишет книгу об истории Золотой Орды и сам – п
В книгу вошли четыре сказки – «Про бедного Иванушку», «Про непутевую бабу», «Про Семена Ложкаря» и «Сказочка про непослушных детей». Книга содержит нецензурную брань.
В один миг её жизнь резко изменилась. В одно мгновение она потеряла всех, кого любила. Остались лишь жалкие воспоминания, каждый раз задевающие израненную душу. И каждый раз вспоминая, в голове проносились одни и те же слова: «Пламя, ты забрало из моей жизни всё, что я любила. Безжалостно оставило одну в угоду себе и этому миру. Почему я до сих пор хожу по этой прогнившей земле? Почему я до сих пор дышу этим отравленным воздухом? Скажи, почему я
Видать, малыш тоже устал от ожидания встречи с новым хозяином и радостно закружился по коробке, виляя хвостом. Мать прикрыла его второй частью с наклеенным огромным бантом. Это был единственный подарок, что попал в этом году не под ёлку, а прямиком в руки ребёнка.
Роман с ноткой нового времени 18+. Роман основан на 99% реальных событиях – с одним процентом выдуманной реальности.Посвящается каждой душе, которая ищет свой путь… Душе, которая ищет свою родную душу среди тысяч, миллионов, миллиардов тел в надежде обрести истинную, предназначенную небесами Любовь всей своей жизни, чтобы засиять в тысячу крат ярче звездами своих сердец!
Лондонский дизайнер Тара Девайн обожает мир моды с его вечеринками, показами, знаменитостями и вспышками фотокамер. Чего нельзя сказать о Майкле Крузе, который слишком хорошо знал, что такое модельный бизнес. С Тарой Майкл познакомился в модном клубе, своим вызывающим поведением она возмутила его. Однако он не устоял против неординарного шарма этой женщины, ночь они провели вместе, но наутро Майкл был холоден и равнодушен. Глубоко оскорбленная, Т
Кровная вражда разделила две когда-то мирные державы. Самира, дочь погибшего правителя, пробирается во дворец врага, шейха Феррана Башара, чтобы совершить жестокую расправу. Убийца поймана, но вместо тюрьмы шейх предлагает ей брак. Сумеет ли он преодолеть ненависть невесты и зажечь в ее сердце любовь?
Отзывы, реакции и отклики на фильмы, книги, музыку, события, тенденции, происходящие день за днём. Это в основном сборник постов- комментариев в соцсетях за период с 2019 до 2022 годы.
Витя Семёнов – скромный ботаник в бабушкиных очках и лучший студент на четвёртом курсе истфака.Его мечтательная одногруппница Вика тоже совсем неглупа. Но однажды в летнюю сессию она умудряется завалить экзамен по отечественной истории ХХ века. И вот теперь она вынуждена терпеть общество Семёнова, чтобы как следует подготовиться к пересдаче. Но неожиданно для Вики этот заумный парень оказывается совсем не тем занудой, которым кажется на первый вз