1. Глава 1
Книга вышла на бумаге.
Приобрести можно на "Лабиринт", "Читай-город", "Озон", "Вайлдберриз"
________________________________
— Ева Николаевна, мне бы это… школу закрыть, — ворвался в мое сознание знакомый голос.
Мне снилось что-то совершенно невероятное — черноволосый мужчина, кожа которого превращалась в крепкую броню из крошечных чешуек, наподобие драконьих. На мысли о драконах наводили и глаза мужчины: цвета темной зелени, с вертикальным зрачком.
Незнакомец хищно улыбался, приближаясь ко мне. Высокий, широкоскулый, с угольно-черными волосами до плеч, ширина которых приятно будоражила воображение, он вдруг остановился в метре от меня и протянул руку.
Просыпаться и прерывать сон совершенно не хотелось, но знакомый голос настойчиво повторял: «Ева Николаевна! Ева Николаевна!», будто кто-то забивал гвозди прямо в мозг.
Я сонно поморгала и, подняв голову, посмотрела в лицо сторожа, на котором застыло извиняющееся выражение. Сторож на широкоплечего красавца из моего сна никак не походил, поэтому я моментально проснулась.
— Макар Петрович, простите, я сейчас!
Я поспешно встала, недоумевая, как умудрилась заснуть над тетрадями с сочинениями, которые проверяла. Стул с громким хлопком завалился на пол.
— Не торопитесь, Ева Николаевна, не торопитесь, — кинулся сторож помогать мне.
— А сколько времени, Макар Петрович? — Я бросила взгляд на окно, за которым было темным-темно. Неловко собрав тетради в стопку, я пожалела о том, что нельзя остаться в школе на ночь. Особенно таким вот горе-учителям, которых дома никто и ничего не ждет, кроме тарелки прокисшего супа.
— Да уж одиннадцать, — откликнулся сторож.
— Ого! Извините еще раз. Я проверяла сочинения, а потом… — Я со вздохом махнула рукой, сбивая на пол ручки.
Сторож понимающе улыбался, пока я водворяла их на место. После он проводил меня до дверей школы.
— Может, такси вам вызвать? — предложил сторож. — Темень-то какая!
— Пустяки, мне тут недалеко, — оптимистично заявила я, не без сомнения вглядываясь в октябрьский вечерний мрак и чувствуя, как сырость после недавно прошедшего дождя заползает под тонкое пальто.
— Ева Николаевна, вам бы это, — сторож почесал в затылке, — отдохнуть от работы. Сегодня ж суббота. Сходили бы куда с подругами, отвлеклись. Школа из вас всю молодость выпьет, сами не заметите, как быстро это случится.
Я криво улыбнулась. Надо же, какой философ! Хотя отчасти я признавала правдивость его слов. После университета я сразу же пошла работать в школу, и с тех пор проводила там почти все время, отлучаясь домой, чтобы сменить одежду и выспаться.
Уже семь лет я работала в школе, и это напоминало день сурка: кофе с утра, уроки, проверка тетрадей, составление плана уроков на следующий день, планерки, совещания, родительские собрания и прочая учительская рутина.
И хотя директриса была такому рвению только рада, иногда я думала, что моя молодость проходит между страниц школьных тетрадей, тогда как мои сверстницы заняты куда более интересными вещами. Пройдет много лет, и я наверняка буду жалеть о том, что потратила юность на пыльные классы и шумных учеников. Воображение нарисовало поджавшую тонкие губы мадам в очках с толстой оправой, которая ненавидит детей и себя.
— Обязательно воспользуюсь вашим советом, — бодро ответила я, тряхнув головой, чтобы прогнать навязчивое видение. — До понедельника.
Сторож осуждающе покачал головой и закрыл двери, гремя ключами.
Я зевнула и, решив, что надо будет забежать в круглосуточный магазин рядом с домом, двинулась вперед, в переплетение темных улиц. Конец октября я не любила именно по этой причине — снега еще нет, как и фонарей в особо темных переулках, которыми я обычно шла домой, чтобы сократить путь. Вот и сейчас, успокаивая себя тем, что все маньяки сидят по домам, а не ждут меня за поворотом, я почти бежала по темному проулку, ругая собственную жадность, которая помешала мне вызвать такси.
Я уже видела угол дома, в котором жила, как вдруг стена ближайшей недостроенной пятиэтажки подернулась сияющим мерцанием, и прямо из открывшегося портала — так я про себя назвала появившийся проем — выскочила девушка в плаще и старинном костюме, который мелькал при каждом ее движении, когда полы плаща расходились. Капюшон вдруг упал, открыв светлые волосы.
От неожиданности я замерла на месте, а незнакомка уже бежала ко мне, протягивая тонкие руки. На ее милом личике был написан настоящий ужас, и мне тоже стало не по себе. Не успела я и шагу ступить, как девушка схватила мои ладони, повторяя:
— Прости! Прости меня!
Ее руки оказались ледяными, будто она долго держала их в снегу.
— Вам нужна помо… — попыталась спросить я, не понимая, почему незнакомка просит прощения, но замолчала на полуслове, потому что мои кисти вдруг пронзила обжигающая боль.
Я громко вскрикнула от неожиданности, а незнакомка уже разжала руки и, еще раз шепнув: «Прости меня!», метнулась в открывшийся на другой стене портал. Я могла лишь изумленно посмотреть ей вслед.
Взглянув на свои ладони, на которых уже затихала обжигающая пульсация, я с ужасом увидела горящие ярким огненным светом знаки: круги, которые при ближайшем рассмотрении оказались свернувшимися в кольцо драконами.
— Эй! — крикнула я вдогонку девице, но той уже и след простыл.
Я продолжала непонимающе смотреть на свои ладони, сомневаясь, не снится ли мне все это, когда из первого портала, который и не думал исчезать, выскочили двое мужчин. Темные плащи с капюшонами надежно скрывали их лица, но вид высоких крепких фигур, от которых веяло опасностью за километр, заставил меня сделать шаг назад, а потом развернуться и побежать. Вряд ли эти двое хотят побеседовать о литературе, выходя поздним вечером из стены недостроенного дома.
Топот позади меня без слов говорил о том, что мужчины бегут следом. Я прибавила ходу, проклиная себя за то, что всегда пренебрегала физкультурой. Волосы растрепались, в беспорядке рассыпавшись по плечам, сердце подскочило, казалось, к горлу, кровь стучала в висках, сумка соскользнула с плеча и упала, но мне было плевать. Инстинкт самосохранения велел одно — бежать. И я бежала, но ровно до того момента, пока мои лодыжки не оказались спутанными, и я не повалилась носом в асфальт, чудом приземлившись на огнем горевшие ладони.
Меня подхватили под руки и поставили на ноги. Самым обидным было то, что мужчины даже не запыхались, тогда как я шумно, будто загнанная лошадь, дышала.
Словно по команде мужчины развернули мои ладони и молча уставились на символы.
— Она? — недоверчиво спросил первый.
— Она, — подтвердил второй.
— Но одежда… — с сомнением проговорил первый.
— Знаки есть, остальное неважно, — отрезал второй.
