— Отдаем девицу на откуп хозяину вулкана... — в который
уж раз повторил жрец, а я тихонько вздохнула.
Поскорее бы все закончилось. Колени замерзли и болели — в
них каменное крошево впилось, а злой горный ветер до костей прохватывал. Не
помогал и пунцовевший рядом костер, словно без него хозяин вулкана не смог бы разобраться,
что жертва ему предназначена.
Едкий дым, от костра идущий, щекотал горло, но я, хоть и едва
с подступающим кашлем боролась, голову держала прямо. Знала, что на меня
множество глаз обращено. Знала, что многие в моем мужестве свое черпают.
— Ишь ты, будто каменная, — шепнула тетушка Ирда, да
получилось громко. На нее тотчас зашикали.
— Прими же эту невинную деву! — продолжал надрывно
взывать жрец, вторя горному ветру.
Тут я, не сдержавшись, невесело усмехнулась. Уж какой, а
невинной-то после нескольких лет замужества я точно не была, но ведь хозяину
вулкана все едино.
— И оставь в покое мирный народ Ильштара до следующей
жатвы!
Слишком глубоко вдохнула холодный злой ветер и закашлялась.
Горло острой болью обожгло, а в груди разлился тяжелый жар.
— Мелисса, выпей вот. — Лекарь Ульх тут как тут. Склонился
надо мной, участливо в лицо глянул да склянку с зеленоватой микстурой в руки
вложил. Сколько я ее выпила с начала своей болезни — не счесть...
Послушно поднесла к губам пахнущую терпкими травами
жидкость и глотнула. Знакомый паточный вкус горло
защекотал, тошнота вмиг подступила. Пришлось глубоко вдохнуть, чтоб унять ее.
— Благодарю, — кашлянула. Постеснялась сказать, что
микстуры мне теперь не помогут.
— Возьми, — лекарь уж в руку вкладывал еще один бутылек, —
поможет продержаться до... Сама ведь понимаешь, — виновато моргнул.
Кивнула, пузырек приняла и спрятала в карман плаща, чьи
полы, будто крылья, на горном ветру хлопали. Вот бы улететь отсюда, стать
свободной и легкой, как птица перелетная…
Качнула головой, дивясь собственным нелепым мыслям. Моя
судьба предрешена. Сама ведь пойти к хозяину вулкана согласилась. Никто не
неволил. Отныне я его невеста. Добровольная жертва. Залог спокойной жизни
соплеменников.
Жрец в огонь еще один пучок сухих трав подбросил, и пламя
вверх взвилось, к темному небосводу, на котором щедрая рука матери-ночи
разбросала россыпь ярких, далеких звезд.
— Ответь же, хозяин вулкана, примешь ли эту деву? По
нраву ль тебе невеста? — вопрошал жрец, обходя костер кругом.
Замерла.
А ну как откажется, что тогда?..
Стало так тихо, словно кто-то невидимый весь мир ладонью накрыл.
А через миг пламя зашипело, протянуло ко мне свои огненные руки, обхватило все
тело, но не обожгло, а будто жарким поцелуем одарило. А еще через мгновение схлынуло
и погасло, как ничего и не было. Даже испугаться не успела. Помстилось, лицо чье-то
мелькнуло в огненных языках, да рассмотреть его толком не успела.
— Принял, принял! — из-за спины многоголосое и радостное неслось.
И было чему радоваться. Откупилось в этот раз наше селение от чудовища из-под
горы.
— Встань же, дева, и ступай к хозяину вулкана! Будь ему
покорной невестой! — велел жрец, вскидывая руки в направлении расселины, что
черным изломом темнела в пяти шагах.
Жрец так и замер, указывая путь, хотя и без него ясно
было, куда идти следует. Сколько девиц до меня прошли этой дорогой и сколько
еще пройдут после…
Поднялась, обернулась и обвела взглядом белеющие в
полумраке лица. Все они: соседи, друзья, знакомцы, те, с кем виделась каждый
день, с кем росла и делилась радостями и горестями, кому караваи свадебные пекла
да калачи сахарные продавала, — провожали меня. Был тут и из соседних селений
люд. Кто-то слезы украдкой вытирал, кто-то озирался испуганно, а иные пришли из
любопытства. Девчушки к старшим жались. Пройдет время — и одна из них окажется
на моем месте. Раз в пятилетие хозяин вулкана себе невесту требует из окрестных
долин. В этот год нашего селения очередь подошла.
Сердце царапнула острая боль, будто кто когтем провел: не
было среди провожающих Аланы, моей подруги любимой. Но тотчас укорила себя.
Алана от горя слегла и молила простить, что не сможет в последний путь меня
проводить. Говорила, не в силах видеть, как к чудовищу добровольно ухожу. И
хотя попрощались мы еще вчера, сейчас одно только присутствие подруги помогло
бы унять дрожь в теле.
Матушка и батюшка Аланы чуть впереди остальных стояли. Деян,
староста селения, за плечи плачущую супругу обнимал. Поймал мой взгляд, решительно
кивнул. Отчего-то именно это и придало нужных сил.
Запахнулась в плащ и больше не оглядывалась — что толку
душу растравлять, — прошла к расселине. Сделала шаг, ступила в жаркое и темное
нутро пещеры.
Шум ветра, факелов потрескивание, перекликающиеся голоса —
все смолкло, стоило под каменным сводом оказаться. Кашлянула, но вперед покамест
не осмелилась двинуться. Ждала, когда глаза к мраку привыкнут. Темно было,
словно в могиле. А ведь могилой мне эта гора и станет.
— Давай, девица, того-самого, дальше проходи, на пороге не
стой, — ворчливо из тьмы позвали. — Я сквозняки не жалую.
Вздрогнула, но не отступила. Нет для меня теперь пути
обратно. В тиши пещеры помстилось, что слышу потрескивание. С таким звуком
обычно поленья в очаге горят.
— Хозяин... — прошептала, а сама меж тем подумала, что
голос у него уж страшно недовольный. Неужто понял, что хворая невеста ему досталась?
С другой стороны, какая ему печаль, хворая ли, здоровая... Все одно — смерть.
— Сюда, сюда, на зов мой иди. — Понял, видать, что замешкалась.
Чтоб не гневить хозяина вулкана, сделала еще несколько
шагов. Почти на ощупь вперед пробиралась, пока два уголька передо мной
неожиданно не вспыхнули. Через миг ойкнула, потому что принятое за угольки парой
глаз оказалось. А вслед за тем и все остальное появилось.
Чудно́е существо мне до пояса доходило и казалось одним живым
сполохом пламени, будто кто заслонку печи забыл на место вернуть, а шаловливый
огонек возьми и выскочи. Это так сперва помстилось. Присмотревшись, руки и ноги
различила, и даже крепкое тело, но больше мне увидеть не позволили.
— На что это ты, девица, того-самого, уставилась? Духа
огня неужто никогда не видала? — подбоченилось существо.
— Н-нет, — ответила чистую правду. — Только вот… тебя,
хозяин, чуть больше представляла, — выпалила и тотчас осеклась. А ну как
обидится?
— Ой, потеха, — рассмеялось существо. Несколько искорок
от его головы оторвались и вверх скользнули. — Говорю же, дух я. Огневиком
звать. Хозяину вулкана бессменно служу уж много веков.
Помедлила чуть, а потом произнесла:
— Здрав будь, дух. А меня Мелиссой зовут. К хозяину
вулкана пришла. Невестой его выбрана.
