Канун Нового года для меня – самое удивительное время. На улицах царит яркая, снежная сказка, город наряжается к празднику, сверкая разноцветными огнями и украшениями. Открываются новогодние ярмарки, где можно купить удивительные игрушки на елку ручной работы. Каждый год я обязательно выискиваю для себя что-нибудь особенное. Вот и сейчас, замотанная в тёплый, объемный шарф, с улыбкой перебирала настоящие сокровища, аккуратно разложенные на прилавке. Замёрзшие на морозе руки любовно оглаживали бока бурого мишки, что сверкал умными, словно живыми, глазами, тонкая балерина в легкой кружевной пачке тянула руки к возлюбленному, стеклянный старинный паровоз, раскрашенный в яркие цвета, хрустальная туфелька, а в стороне, будто невидимый для других покупателей, лежал прекрасный фей. Тонкие крылышки блестели и переливались в искусственном свете, искрящиеся белые волосы опускались до самой поясницы, прекрасное, но надменное лицо истинного правителя и милые заострённые ушки. Белоснежная рубашка, темно-синие бархатные брюки, довольно плотно сидящие на мускулистых бёдрах, удлиненный камзол такого же цвета, расшитый серебряной нитью, и завершал этот образ клинок с простой рукоятью в богатой перевязи.
– Что, девонька, зацепил тебя наш снежный принц? – спросила сухонькая бабушка–продавец, а я завороженно кивнула головой. – Может и к себе заберёшь? – хитро прищурилась она.
– Может и заберу, – с вызовом ответила ей. Ну да, вид у меня, прямо скажем, не богатый: довольно простая, но тёплая куртка, что в морозы, на мой взгляд, предпочтительнее, чем тоненькая шубка, которая стоит как хорошая машина, но абсолютно не годится для наших зим, джинсы, угги, тёплая вязаная шапка и объемный шарф. Цена на подобные игрушки высока, но уж одну я точно смогу себе позволить.
– Сколько он стоит? – решительно спросила продавца.
– Он сам считает себя бесценным, самым умным и прекраснейшим существом во всех мирах, – что за бред?
Как елочное украшение может вообще что-то там считать? Бабуля с возрастом стала явно не в себе.
– Ох, боюсь, не сдюжишь ты! Хотя, – на секунду задумалась она, – может, именно тебя он ждёт уже который год. В конце концов, если ничего не получится, просто повесь его в ночь Старого Нового года на елку, а на утро вернёшь мне. Я здесь каждый день.
«И с чего мне возвращать игрушку обратно?» – про себя удивилась я.
Работа мастера поражала своей реалистичностью, точнее нереальностью. Такое чувство, что надменные голубые глаза вот–вот сверкнут превосходством, а капризные губы скривятся в презрительной усмешке. Эдак у меня разовьётся комплекс собственной неполноценности на фоне, подумать только, обыкновенной, правда скорее необыкновенной, игрушки. Тем не менее, смело достала кошелёк, ожидая приговор.
– Вижу, настроена ты решительно, – довольно хмыкнула бабушка и стала заворачивать мою прелесть в хрустящую оберточную бумагу. – С тебя семь тысяч рублей, – ого, не дёшево даже для такого красавца. – И запомни мои слова, – в тот момент я пропустила все мимо ушей, но, как показало будущее, абсолютно зря.
К вечеру пошёл снег, насыпая холодную, колкую крупу за шиворот, швыряя ее в глаза, хотя ещё каких-то полчаса назад ничего не предвещало беду. Зима решила показать себя во всей своей холодной и своенравной красе, украсив город к празднику: искрящиеся морозные узоры на стеклах, пушистые шапки на деревьях и кустах в парках и на бульварах, а кроме всего прочего – многокилометровые автомобильные пробки, возникшие по вине обильных снегопадов и не слишком расторопных коммунальных служб. Нескончаемые вереницы машин, и днем, и ночью спешащие по своим делам люди в них. В этой предпраздничной суете кажется, что город вообще не спит. Огромные гипермаркеты зазывают на очередные, теперь уже новогодние распродажи, заманивая в свои сети обещаниями низких цен и круглосуточной работой. Каждому хочется урвать свой кусочек маленького счастья: купить что-то вкусненькое к столу или подарок, о котором раньше до акции и не смел мечтать, а теперь стало вполне возможным порадовать близкого человека. Шла все дальше и не сводила завистливых взглядов с то и дело спешащих куда-то счастливых молодых парочек или родителей с галдящими, смеющимися детьми, которые, раскрыв рот, восторженно разглядывали очередные сверкавшие огнями уличные украшения или красавицу елку.
В моей жизни всего этого больше нет. Отец умер, когда мне исполнилось пятнадцать. Сердечный приступ, его не спасли. Как я сейчас понимаю, именно он был той пластичной массой, что скрепляла нашу семью, сглаживал острые углы и конфликты. При этом я бы никогда не посмела сказать, что этот тактичный, умный и где-то мягкий человек был подкаблучником, вовсе нет. Просто он слишком любил мою маму и знал, в какой момент нужно отступить, чтобы ее взрывной характер нашел свой выход. Я счастлива, что похожа на него. Когда его не стало, все как-то расклеилось. Мама не слишком долго горевала и через год снова вышла замуж, приведя в нашу квартиру в центре, доставшуюся от папиных родителей, нового мужчину. Он как мог старался найти со мной общий язык, но это было практически невозможно для девочки-подростка, потерявшего самого дорогого человека и совершенно не понимавшего, с чего вдруг она должна принимать в свою жизнь чужого человека. Поначалу мы много конфликтовали, но со временем все как-то улеглось. С новым супругом мамы я соблюдала молчаливый нейтралитет, абсолютно не вмешиваясь в их жизнь, но и не пуская в свою. Именно в пятнадцать мне пришлось резко повзрослеть и из папиной принцессы превратиться в самостоятельную девушку, способную обеспечить себя. К тому же еще через год мама родила сына, посвящая всю себя долгожданному малышу. У них с папой так и не получилось, а теперь ее мечта сбылась.
В день совершеннолетия вместо подарка меня ждал интересный разговор: мама с супругом собираются уезжать жить за границу вместе с моим братом. Мужчине предложили там перспективное место работы и полный социальный пакет для семьи. Вот только я в эти планы совершенно не вписывалась, что было к лучшему. Оказалось, все давно готово, и лишь то, что мне было семнадцать останавливало их. Правда надо отдать им должное, мне исправно выделялась ежемесячно вполне приличная сумма на расходы, чтобы я могла спокойно закончить университет, не думая, на что буду жить. В один момент большая квартира, которая была заблаговременно оформлена на мое имя, опустела.
Вот так впервые под Новый год я осталась совершенно одна, но как бы ни было тяжело, твердо решила создать себе ту самую атмосферу праздника, что царила в этом доме, пока папа был жив. Именно с этой целью были извлечены из шкафа на свет мои самые дорогие сокровища – коробки с елочными украшениями. В боксах заботливо переложенные бумагой хранились игрушки из разных веков: стеклянная белочка на зажиме, дед мороз и несколько уцелевших шаров, изготовленные в шестидесятые годы прошлого столетия, принадлежащие моей бабушке, те, что мама с отцом покупали вместе, мечтая о том, что когда-нибудь они украсят собой их первую семейную елку, и отдельно то, что мы выбирали с ним вдвоем. Вот эту стеклянную девочку, одетую в яркое платье и красные туфельки с большим бантом на голове, удивительно похожую на меня в детстве, папа привез из командировки, как и гордого золотого оленя. Вот этого синего тукана я увидела уже здесь и просто не смогла пройти мимо, а красный пикап с елочкой в багажнике не оставил равнодушным отца. Похоже, он втайне мечтал о таком монстре. Только вот как на нем ездить по московским улочкам, а еще важнее – куда парковать? Каждая игрушка или гирлянда хранила в себе частичку моих самых светлых воспоминаний. И сейчас, они одно за другим появлялись, унося меня в то счастливое время.
