Анника Тор - Открытое море

МОСКВА • САМОКАТ

Караван грузовиков тянулся по улицам города, в машинах сидели веселые, торжествующие люди. Одни размахивали норвежским флагом, другие – датским, третьи – чешским, бело-красно-голубым. Разноязыкий говор звучал как песня и эхом отражался от фасадов домов.

Штеффи стояла на тротуаре, глядя на проезжавшие грузовики. Был обычный учебный день. Хотя этой чудесной весной сорок пятого года каждый день был необычен, каждый приносил с собой новости о победах союзников и о поражениях немцев. Люди с нетерпением ждали мира.

И вот это случилось. Сигнальные гудки грузовиков торжественно возвестили: мир!

Одетая в голубое весеннее пальто, Штеффи стояла на тротуаре и видела вокруг счастливые лица. Она видела, как норвежские, датские и чешские беженцы радовались предстоящему возвращению на родину. Их радость передавалась шведам.

А ей возвращаться было некуда.

Она так ждала этого дня! Год за годом. «Когда закончится война? Когда закончится война».

Что будет теперь? Куда она поедет?

– Штеффи!

Май протискивалась к ней через толпу. Ее глаза за толстыми линзами очков сияли. Пальто было распахнуто.

– О, Штеффи! Как я рада!

Май крепко обняла ее и, конечно, сразу почувствовала неладное: Штеффи была чем-то встревожена. Слова были лишними. Хватило взгляда – и Май все поняла, и Штеффи знала, что Май поняла.

Напряжение отпустило. Радость окружающих передалась Штеффи.

– Пойдем! – сказала она Май. – Давай с ними!

Держась за руки, подруги побежали по дороге. Один грузовик замедлил ход, несколько заботливых рук протянулись к девушкам и помогли забраться наверх. Запыхавшиеся и смеющиеся, они еле втиснулись в переполненный кузов.

«Да, мы любим эту страну…»

Грузовик вез норвежцев. В основном парней, несколько девушек и стариков. Снова и снова они пели норвежский гимн. Многие поднимали два пальца в форме буквы V, Victory – значит «победа».

Оглядевшись, Штеффи увидела знакомую девушку. Светлые волосы, берет, ясные голубые глаза. Рядом с девушкой, обнимая ее за плечи, стоял одетый в вязаный норвежский свитер парень высокого роста, с резкими чертами лица.

Ирья тоже увидела Штеффи. Они встречались только два раза, но Ирья сразу узнала ее.

– Стефания!

Ирья обняла Штеффи и чмокнула в щеку.

– Разве это не чудесно?

Штеффи познакомила ее с Май, а Ирья представила им своего жениха.

– Теперь Йон может вернуться домой, и мы сразу поженимся, – сказала она. – Поживем пока у его родителей в Хамаре. А ты? Какие у тебя планы?

– Не знаю, – ответила Штеффи.

Ирья больше не спрашивала.

– На днях я встретила Свена, – сказала она. – Случайно, в трамвае. Ты знаешь, он учится на медицинском.

Нет, Штеффи этого не знала. Три года она ни слова не слышала о Свене. Все это время он был в армии. А теперь, значит, поддался на уговоры родителей и выбрал профессию врача.

А ведь собирался стать писателем.

Больше всего на свете Штеффи хотела стать врачом. Но откуда взять денег на продолжение учебы?

«Да, мы любим…» – пели Ирья и Йон. Пели все, сидящие в грузовике. Пела Май на звучном норвежском языке.

Штеффи тоже запела.

Весь день они ездили по улицам. К норвежскому консульству, датскому консульству, британскому генеральному консульству. Спускались в порт, где уже несколько лет стояли голландские корабли, не получившие разрешения покинуть Гётеборг. Мимо дома прессы – там размещалась «Хандельстиднинген», которая все военные годы печатала новости, публиковать которые другие газеты не осмеливались.

Весенний ветер чуть не сорвал берет с головы Штеффи. Пришлось придерживать его руками. Такие голубые береты носили ученики выпускного класса гимназии с марта до начала июня, когда заканчивались устные экзамены. С большим трудом Штеффи вышила на нем слова: «Не спрашивайте меня!» Эта фраза была самой короткой из того, что она смогла придумать. Некоторые ее одноклассницы вышивали на беретах остроумные надписи в несколько рядов. Но Штеффи была не сильна в рукоделии.

Повсюду виднелись люди. Раньше они торопливо шли по улицам, опустив взгляд, а теперь пританцовывали, словно на карнавале. Вот мимо прошла колонна студентов. Вот на площади Густава Адольфа датские и норвежские школьники поют гимны своих стран.

Повсюду развеваются флаги. Датские, норвежские, британские, американские. Красный, синий, белый цвет. Большие стяги и флажки в руках людей, разноцветные ленты и банты на одежде.

Ближе к вечеру Штеффи и Май оказались на переполненной людьми площади Гёта. Какой-то человек стоял на ступенях Музея искусств с мегафоном в руке и читал вслух официальное сообщение о капитуляции немцев. Люди кричали «Ура!» и аплодировали.

Внезапно все затихли и подняли лица к небу.

– Смотрите, смотрите!

Над площадью Гёта летела стая диких гусей, направляясь к северу. Птицы выстроились в форме латинской буквы V: один гусь – во главе стаи, остальные – за ним, образуя две диагональные линии.

Знак победы. Свободный полет гусей к северу.

Да, она была рада. В такой день нельзя грустить.

Штеффи взяла Май под руку, повернулась, чтобы уйти… и посмотрела прямо в серые глаза Свена.

Нелли сидела за партой и смотрела в окно. На деревьях недавно распустились почки. Ей хотелось покататься на велосипеде, побегать, почувствовать, как ветер треплет длинные, до пояса, волосы.

Она накручивала на палец кончик косы и считала, сколько дней осталось до конца учебы. Не в этом полугодии, а вообще.

Весной Нелли заканчивает седьмой класс. Осенью ей исполнится тринадцать, и она вместе с Соней и другими одноклассницами будет ходить на школьную кухню два раза в неделю. Учиться готовить, стирать, гладить, вести хозяйство. А потом?

– Ты должна учиться, – сто раз повторяла ей Штеффи. – Попроси тетю Альму и дядю Сигурда! Ты должна брать уроки вокала. У тебя такой чудесный голос.

Да, у Нелли был красивый голос. Все так считали. Вечерами тетя Альма просила ее спеть, а сама аккомпанировала на маленьком белом органе. Руководительница церковного хора вызывала Нелли, чтобы она показала остальным, как петь сложные партии. Все знакомые тетушки расхваливали девочку перед тетей Альмой. Через месяц ей предстояло петь соло на празднике в честь окончания учебного года. «Чудесной летней порой». Нелли нравился этот псалом.

Но иметь хороший голос – это совсем не то, что уметь чистить рыбу, чинить сеть или печь ржаной хлеб. Умение петь – это дар, к которому должны прилагаться навыки, необходимые, чтобы обеспечить себе стол, кров и тепло.

Пару лет назад Нелли стыдилась своего голоса. Вдобавок к черным косам и карим глазам, еще и голос, лишнее свидетельство ее непохожести на других. Но потом, спустя несколько недель после исполнения оперной арии в лагере Терезиенштадт