В 1676 году в Париже за убийство отца, двух братьев и сестры была казнена мадам де Бренвилье. Неведомый яд для совершения этих убийств она достала, как выяснилось, через посредничество некоего Сент – Круа, а тот в свою очередь получил его от итальянца Экзили, с которым познакомился в Бастилии, где оба этих негодяя отбывали наказание за более мелкие преступления.
Дело об отравлениях получило в Париже большую огласку, но считалось закрытым после смерти маркизы де Бренвилье. Стоило этому монстру в обличии женщины, как ее называли, искупить вин у, как интерес публики ослаб и расследование прекратилось.
Однако вскоре после казни мадам де Бренвилье священники из Нотр-Дама, самой великосветской церкви Парижа, уведомили полицию, что «огромное число» их прихожанок признаются на исповеди в отравлении собственных мужей. Деятельный и умный шеф полиции месье де ла Рейни отказался придавать этим сведениям какое – либо значение, полагая, что женщин настолько потрясло дело Бренвилье, что они поддались истерии и их помешательство лучше оставить без внимания.
В то время французская монархия была в зените славы. Людовику XIV сопутствовал успех – как в мирных делах, так и на поле боя, и вся Европа склонялась перед его дипломатией и оружием. Более блистательного двора мир не знал со времен византийских императоров: искусства процветали под щедрым королевским покровительством и во всех сферах общественной жизни Париж был законодателем моды, вкуса и манер. Безжалостное честолюбие Людовика вызывало в Европе ненависть и страх, однако его влияние на свою эпоху было неоспоримым. В 1676 году ему не было еще и сорока лет, но он уже не только назывался Великим, но и украсил себя атрибутами божества и был известен как «король-солнце».
Этот великолепный монарх пятнадцать лет был связан крепкими, хотя и предосудительными узами с маркизой де Монтеспан, знатной дамой, обладавшей деспотическим характером и замечательной красотой, которая считала себя почти столь же благородного происхождения, что и ее царственный любовник, и полностью властвовала над ним. Впрочем, положения «истинной королевы Франции» она добилась с большим трудом: Людовику не нравились женщины ее склада – сильные, прямолинейные и острые на язык, к тому же ей надо было сначала отвлечь его от искренней любви к нежной Луизе де Лавальер. Однако когда ей удалось пленить ко роля, она стала всемогущей. Она не только совершенно отвратила Людовика от его жены Марии Терезии, но и сумела заставить этого от природы непостоянного и влюбчивого мужчину оставаться верным, изгоняя из его окружения любую возможную соперницу. У нее было много детей от короля, все они были узаконены и получили титулы и почти королевские почести.
Примерно в одно время со скандалом вокруг Бренвилье позиция мадам де Монтеспан, как будто неуязвимая, оказалась под угрозой из – за внезапного увлечения короля мадемуазель Фонтанж, женщиной не очень умной, но «прекрасной, как ангел» и с такой мягкой, нежной и утонченной красотой, которую Людовик особенно любил.
Могущественная фаворитка сумела отпугнуть и эту соперницу, и никто не верил, что ее влияние на любовника может ослабнуть, настолько долгим и полным было ее правление. Короля к ней влекло нечто большее, чем любовь, он был во власти дурной привычки.
Такова была обстановка в Париже в конце 1678 года, когда началась эта история.
Дело, во Франции известное как l’affaire des poisons, дело о ядах, шеф полиции умышленно замял, повинуясь королевскому приказу. Мелких преступников принесли в жертву, а крупным позволили ускользнуть. Большая часть допросов и судов проходили тайно, на некоторых присутствовали только король, месье де ла Рейни и месье де Лувуа или другие министры. Было сделано всё, приняты все возможные меры для предотвращения чудовищного скандала вокруг знатнейших фамилий Франции, вплоть до того, что король приказал полностью уничтожить многотомные отчеты, освещающие все аспекты этого дела, и сжечь все досье.
Долгое время эту историю окутывала полная неизвестность, пока наконец в 1789 году во время взятия Бастилии парижской толпой не были обнаружены секретные архивы тюрьмы-крепости. Они были, по словам первых исследователей, «в состоянии ужасного хаоса», но постепенно за годы терпеливого труда из сваленных в кучу кип бумаги ученые восстановили отчеты парижской полиции за 1655–1744 годы. Тогда и выяснилось, что большое количество досье, относящихся к делу о ядах, сохранилось, хотя и с многочисленными лакунами. Некоторые важные документы были испорчены или почти уничтожены вследствие небрежения, другие разорваны или частично сожжены, многие отсутствовали вовсе, и тем не менее ученые с неутомимым усердием приступили к работе, и их старания и добросовестность позволили пролить свет на эту знаменитую в истории тайну.
Она была раскрыта благодаря долгому и кропотливому труду месье Франсуа Равессона, который скрупулезно и тщательно сортировал, разбирал, каталогизировал, снабжал аннотациями и пояснял великое множество документов, найденных в архивах Бастилии. Пробелы в материале этот замечательный исследователь по возможности дополнял сведениями из других источников, доступных во Франции.
Он сумел воссоздать не только ценную с исторической точки зрения подробную картину жизни в прошлом, дающую объяснение тайне, интересовавшей не одно поколение, но и неистовую, зловещую историю любви и колдовства, которая сделала бы честь воображению любого романиста и предоставила богатый материал для того, что сейчас именуется «детективом» или «триллером».
Следует вспомнить, что французская полиция была тогда самой передовой в Европе и работала очень эффективно, особенно если учесть, какому злу она противостояла и какие скромные средства были в ее распоряжении. Англия не знала ничего подобного еще примерно два столетия. Британская любовь к свободе восставала против тайного надзора, настолько, что даже учрежденные Пилем «бобби» и частные детективы вызвали негодование общественности как «иностранное влияние». Такое предубеждение не приводило ни к чему хорошему, как показывает практика любого английского суда того времени. Национальная любовь к справедливости была бессильна перед случайным характером приговоров, вытекающим из нехватки подготовленных следователей, любительских методов сбора и анализа улик и показаний.
Месье де ла Рейни, во время расследования этого странного и ужасного дела о ядах занимавший должность генерал-лейтенанта полиции Парижа, был честен, квалифицирован и усерден. Но он жил при абсолютной монархии и по королевскому приказу был вынужден скрыть или уничтожить многие улики, позволить уйти многим выслеженным им преступникам и в довершение всего предать забвению дело, которому отдал столько труда. Однако со временем справедливость восторжествовала, и обнаруженные архивы поведали о его добросовестности, мужестве и трудолюбии, а также о его истинно галльском изворотливом, ясном и логичном уме и невозмутимости в принятии жизни и всех ее сложных проявлений.
