«Я прежде думал, глупость не грех, а несчастье. Теперь переменил мысли. Глупость – большой грех, потому что содержит в себе самоуверенность, то есть гордыню.»
(Людмила Улицкая, «Казус Кукоцкого»)
«– Но позвольте! Если глубоко рассмотреть, то я лично ни в чем не виноват. Меня так учили.
– Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?»
(Евгений Шварц, «Дракон»)
Сева Валентинович воровато оглянулся. Ему очень хотелось проконтролировать один важный вопрос, но, как человек воспитанный, он понимал, что это будет выглядеть глупо и, возможно, даже неприятно, ведь дело касалось гигиены. Впрочем, заведение общественного питания, в котором он случайно оказался, тоже грешило на этот счет и совершенно не вызывало доверия. Столик показался ему небрежно вымытым, а официант рассеянным.
Севочка Валентиныч задумался о своей впечатлительной натуре – в очередной раз повелся на яркую вывеску. Его, человека во всех остальных отношениях крайне разумного, почему-то неосознанно привлекал псевдо-европейский стиль. Знал он за собой такой грешок: все эти деревянные загородочки, цветы в горшках и выставленные на улицу черные доски, на которых мелом пишут меню и выделяют дежурное блюдо, почему-то всегда манили его. А вот сегодня и заманили. Разумеется, за яркой вывеской ничего особенного не таилось. Это было ожидаемо. Но, раз зашел, придется терпеть. Сева с недовольным видом провел пальцем по столу, отодвинув салфетку, но официант, пробегавший мимо, не обратил на неприметного посетителя внимания.
Самое обидное, что Севастьян Валентинович отлично представлял, как должно выглядеть достойное кафе – неброское и недорогое, но идеально чистое и с проверенными лицензиями. И даже знал такое недалеко от офиса, он уже три года подряд пять раз в неделю съедал там свой бизнес-ланч. Однако сегодня дурацкие обстоятельства завели его сюда, под деревянную вывеску к красным гераням, и времени на поиски чего-то другого не оставалось – через тридцать семь минут заканчивался обеденный перерыв.
Мужчина смирился с неизбежным и понаблюдал за рассеянным официантом – других посетителей тот обслуживал явно быстрее. Не хватало еще опоздать на работу… А, впрочем, в свете последнего события, может, уже и не стоит торопиться? Этот сосуще-неприятный вопрос он сейчас решить не мог, а вот гигиеническую проблему отмести все же стоило.
Нервно оглянувшись еще раз, Севочка вынул из кармана маленькое зеркальце и внимательнейшим образом рассмотрел в отражении свой нос. Неприятный прыщ прямо на кончике выдающейся части лица не давал покоя с раннего утра и требовал контроля. В туалете же, как он убедился, освещения не хватало. Еще один минус этого заведения.
К счастью, отражение его успокоило. Лицо за стеклом выглядело не так уж и плохо – крохотное пятнышко почти не портило общий вид, а отдельно взятый крупным планом глаз казался мудрым и задумчивым. Правда, почудилось, что движение зрачка в зеркальце немного не совпадает с настоящим. Севочка скосил взгляд, сколько мог, в одну сторону, затем в другую, и опять ему показалось, что изображение за прозрачной поверхностью слегка запаздывает. Ужасно неудобно, на самом деле, следить за собственными глазами в зеркале, когда ими же приходится и смотреть. Севочка резко задрал оба зрачка вверх.
От соседнего столика раздался смешок. Маленькая девочка, наверное, никогда не видела, чтобы взрослые дяди разглядывали себя в женские зеркальца и так смешно вращали глазами. Сева Валентиныч быстро уронил вещицу обратно в карман пиджака и принялся поглощать свои три блюда по доступной цене – как и обещала меловая запись на доске. Впрочем, еда оказалась вкусной и настроила придирчивого посетителя на благодушный лад.
Откинувшись на спинку стула, Севочка подумал, что всего лишь полгода назад, оказавшись в подобной ситуации, обязательно позвонил бы маме. И все тут же пришло бы в лад – у Валентины Георгиевны всегда, по любому вопросу, было сформировано четкое мнение, и высказывала она его так авторитетно, что оставалось только выполнять. Как раз этого ему теперь и не хватало – определенности, ощущения, что у кого-то все под контролем…
– Ваш счет. Приходите вечером, у нас играет живая музыка.
Резко вырванный из своих мыслей неаккуратным официантом, Сева быстро ответил:
– Да, конечно. В котором часу начало?
Долговязый парень в криво повязанном фартуке удивился, но продолжил заученную фразу, раз уж клиент заинтересовался:
– В восемь. – И добавил от себя: – У нас свежее пиво.
– Спасибо, обязательно зайду, – ответил Сева и, не оставив чаевых, вышел на шумную улицу, мимо цветочных горшков и черной доски, под палящее солнце и пыль.
Он был крайне доволен собой.
«Всегда говори людям то, что они ждут от тебя», – прекрасный принцип, воспитанный с детства. Неважно с кем ты общаешься – с учительницей, начальством или парнем в кафе. Не всем ведь так повезло в жизни, как ему.
В самом начале своей карьеры Севочка Валентинович почти с отличием окончил среднюю школу. Затем почти без помощи маминых знакомых поступил в местный университет, стал дипломированным юристом. А сейчас, в тридцать с небольшим, уже работал менеджером в фирме, торгующей канцелярскими товарами. Одной из крупнейших в регионе, надо отметить. Был на хорошем счету у начальства, лет через пять рассчитывал на повышение.
Вот только сегодня обычный, накатанный график его жизни был сорван.
«После смерти мамы все идет вкривь и вкось!» – подумал Севочка, вспомнив, какое испытание ему предстоит.
Прямо перед обедом непосредственный начальник, руководитель отдела закупок, остановился у рабочего места своего самого перспективного сотрудника, немного покачался, разминая ноги в новых ботинках, и наконец заявил, что его, Севастьяна Валентиновича, вызывает на беседу «главный». Прямо сейчас. Вернее, после обеда.
Полуденный перерыв считался святым временем для всей конторы. Его соблюдали почти так же строго, как новогодний корпоратив с обязательной явкой и даже более педантично, чем перекуры в конце каждого рабочего часа. В последних Севочка, правда, никогда не участвовал.
Испуганный неожиданной перспективой такого резкого подъема по карьерной лестнице – в прямом смысле, ибо кабинет «главного» располагался этажом выше – Сева разнервничался и впервые за три года пробежал мимо своего кафе. Вернее, прошел специально. В окне он увидел начальника, заложника тесной обуви, и не смог решить, как вести себя в сложившейся непростой ситуации: подсесть и завести разговор о назначенном визите «на ковер», попытаться выяснить, что там стряслось – самое логичное, но очень-очень неудобное. Да и страшно, а вдруг грядут неприятности? С другой стороны, подсесть и не заводить подобного разговора – нелогично и подозрительно. Зайти в кафе и сесть за другой столик, вроде не заметил коллегу, – совсем плохо, ведь его же самого точно заметят, а может, еще и окликнут…
