Тощая пугливая кошка, без хвоста и ушей, осторожно ступала по запыленному натяжному потолку, оставляя на нем темные углубления. Она с трудом перепрыгнула через притолоку в длинный общий коридор и чуть не угодила на острие расколотой лампочки. Ржавый патрон со следами запекшейся крови, словно ядовитый гриб, угрожающе торчал из балки, словно стремясь вспороть кошке живот. Она инстинктивно распушила холку и обошла опасное место.
В помещении было холодно и сухо, а через одинокое окно без стекла задувал ветер. На грязно-белом бетоне, покрытом облупившейся масляной краской, кошка заметила две пары следов. Детский след был вполовину меньше того, между шашками грубого протектора которого четко читалось слово «САТ». Однако кошка не умела читать. Ее больше заинтересовало пятно крови, размазанное в причудливую гримасу.
Она сделала еще с два десятка шагов, опустила голову и, сделав серию коротких вдохов, уловила знакомый запах. Это был запах хозяина, и кошка огляделась. Слева от разбитого окна она заметила металлическую дверь, изогнутую с угла и вырванную вместе с косяком. К двери тянулся широкий багровый след. Маленьких следов больше нигде не было видно.
Кошка свалилась с притолоки металлической двери на сносно освещенный потолок внутрь следующей квартиры, зажмурилась. Кровяной след петлял через коридор в небольшую комнату. В глубине комнаты, спиной к кошке стоял старик и мочился через разбитое окно, в затухающее октябрьское небо. За плечом старика на срезе облаков красное закатное солнце стремилось вверх за горизонт из частокола многоэтажек.
Животное приблизилось к ногам хозяина, без интереса обогнув светильник, беспомощно прикованный позолоченной цепью к центру комнаты и привычно потерлась о тощие икры старика, зачехленные в засаленные джинсы.
Пахло пылью и снегом. Хозяин аккуратно застегнул ширинку и подошел к отверстию в стене на том месте, где когда-то была электрическая розетка. Рядом с отверстием, стояла толстая труба, зазубренная и смятая на торцах от ударов по бетону. Отверстие было прорублено на уровне глаз и по размеру казалось чуть меньше человеческой головы. Старик посмотрел через него в соседнюю квартиру. Там, у противоположной стены, он увидел груду тряпья, в которой с трудом угадывался силуэт сидящего человека. Это была женщина, мертвая и почти мумифицированная. Старик поднялся на цыпочки, чтобы разглядеть. У ее ног он увидел собранное в сверток крупное тело пластиковой куклы с головой взрослого ребенка, лет тринадцати на вид. Голова была цела, но засохла, как и его мать.
