Тот, кого помнят и ждут, обязательно возвращается…
А. Г. Звягинцев
– А-ли-ме!
Звонкие голоса младших сестер несутся над цветущей крымской степью и взлетают к бездонному небу.
– Алиме, где ты?
Алиме, спрятавшись в кустах, подглядывает за растерявшимися сестрами. На шее у нее соцветия степной гармалы, нанизанные на нитку. Такие же на сестрах.
– Алиме! Мы боимся!
Алиме (выскакивает из кустов). Вот она я! Чего испугались? Эх вы, кого нам тут бояться? Мы же дома.
Сестры бросаются к ней, она обнимает их.
Алиме. Ну, все, все… Плакать не нужно.
Сестры (наперебой). А мама, Алиме? Где наша мама?
Алиме. Мама с отцом уехали… Надолго. А когда вернутся, я не знаю. Но вы не бойтесь, я же с вами.
Сестры. А кто теперь будет нашей мамой?
Алиме. Теперь нашей мамой будет бабушка Ревиде…
Сестры. А ты?
Алиме. И я… немножко…
Алиме берет сестер за руки и ведет к дому, откуда доносится голос бабушки Ревиде.
– Алиме, где ты? Домой, дети!..
– Алиме! Алиме, просыпайся, раненых привезли!
Алиме в белом халате открывает глаза – она заснула за столиком дежурной по отделению. Перед ней стоит медсестра постарше, треплет за плечо. Алиме вскакивает, поправляет косынку, они бегут во двор госпиталя к машине с ранеными. Помогают раненым спуститься на землю. Потом Алиме ведет солдата с перебинтованной головой в палату.
Когда всех раненых, наконец, устраивают, она снова садится за столик. Начинает аккуратным ученическим почерком заполнять истории болезни.
Кто-то садится рядом. Она поднимает голову – это капитан Вергасов с забинтованным плечом. У него небольшие пшеничные усы и круглые очки. В них он выглядит добродушно и совсем по-граждански.
Алиме. Вам что-нибудь нужно, товарищ раненый?
Вергасов. Да нет, сестричка, ничего не надо… Плечо разнылось – спать не могу. Ничего, если я тобой тут посижу?
Алиме. Ну… Только если товарищ военврач не увидит…
Вергасов. А если увидит?
Алиме. Мне попадет.
Вергасов. Ничего, я возьму удар на себя… А ты откуда, сестричка?
Алиме. Из Крыма.
Вергасов. Из Крыма… Красота там у вас… В парке Чаир распускаются розы… В парке Чаир расцветает миндаль… Море…
Алиме. Я там не была. Я в Керчи родилась…
Вергасов. Еще побываешь, какие твои годы, вся жизнь впереди… А звать тебя как?
Алиме. Алиме.
Вергасов. Алиме… И что это по-вашему значит?
Алиме смущенно опускает голову.
Вергасов. Погоди, угадаю… Красавица.
Алиме. Нет.
Вергасов. Не может быть. А что же тогда?
Алиме. Мудрая.
Вергасов. Ого… Ну, значит премудрая красавица. Наверное, учительницей хотела стать?
Алиме. Откуда вы знаете?
Вергасов. Ну, я же разведчик как-никак.
Алиме (не может скрыть удивления). Разведчик?
Вергасов (смеется). Не похож?
Алиме. Если честно – не очень. Ой, простите…
Вергасов. Ничего.
Алиме. Я думала, разведчики они такие…
Вергасов. А я, выходит, не такой?
Алиме застенчиво качает головой.
Вергасов. Разведчики, они разные бывают. И вот такие…
Алиме. А я просилась на фронт, три раза заявление писала, а меня не пустили. Только вот на курсы сестер-инструкторов отправили…
Вергасов. И правильно сделали. Таких красавиц, да еще премудрых, беречь надо. Мужчины пусть воюют.
Алиме. А я вот так не думаю – женщины на фронте тоже нужны.
Подбегает запыхавшаяся сестра: «Алиме, беги за врачом, там раненому плохо!»
Алиме убегает. Вергасов, оставшись один, прикусив губу, тихо стонет, наклонив голову к раненому плечу.
3. Штаб Отдельной Приморской армии, сформированной для штурма Крыма
Начштаба Котляров хмуро слушал доклад начальник Разведывательного отдела генерал-майора Трусова. Доклад ему не нравился. Рядом с Трусовым сидит майор Вергасов, молчит, глядя прямо перед собой.
Трусов. Как известно, в Крыму сосредоточилась 17-я немецкая армия под командованием генерал-полковника Йенеке. В ее состав входят пять немецких и семь румынских дивизий, всего 195 тысяч солдат и офицеров. Крымскую группировку поддерживают корабли германских военно-морских сил. Это мощная и весьма боеспособная группировка…
Котляров (взрывается). Вы думаете, мне это неизвестно? Известно. И Ставке это известно. Но перед нами поставлена задача – в ближайшее время освободить Крым и Севастополь. Задача стратегическая. Отменять ее никто не будет. Никто! Понимаете?
Трусов. Я понимаю, товарищ генерал.
Котляров (не слушая его). Но освобождать Крым надо не так, как в сорок втором… Может, вы не помните, как отступали тогда – переправлялись через Керченский пролив под обстрелами и бомбежками… Кто на чем… На лодках, на автомобильных камерах, на досках… Берег и пролив были усеяны трупами, нашими трупами… Я такого больше допустить не могу! Мы так больше воевать не будет. А для этого мне нужна информация. Мне нужны данные оперативной разведки в тылу армии этого самого Йенеке… Особенно на Керченском полуострове, где планируется создать плацдарм, для наступления на весь Крым. Но именно оттуда разведданных меньше всего. В чем причины отсутствия таких данных? Конкретно!
Трусов. Мы приложили все усилия, чтобы создать на Керченском направлении разведывательную сеть, способную добывать достоверные сведения о противнике. Направили туда несколько разведывательных групп из опытных людей. Но… Пропала без вести разведгруппа «Стальной». Неудачей закончилась операция по заброске в тыл противника разведывательно-диверсионной группы «Петров», в состав которой входили опытные разведчики…
Котляров. Что значит – неудачей?
Трусов. Группа была захвачена немецкой контрразведкой, и все ее члены расстреляны. По неизвестным причинам на связь с Центром не вышли разведывательные группы «Черный» и «Фадеев», заброшенные позже.
Котляров. Ну, видимо, причина та же самая – раскрыты и уничтожены.
Трусов. Наш агент в Феодосии давно не выходит на связь. О его судьбе нам пока ничего не известно… После этих неудач мы решили, что забрасывать следует разведчиков, подобранных либо из немцев-антифашистов, либо из крымских татар. Мы нашли среди военнослужащих несколько крымских татар, которые согласились отправиться туда… Однако… После переброски в тыл противника они тоже бесследно исчезли.
Котляров. Бесследно… Вот как. Может, вы их плохо готовите?
Трусов. В Крыму специфическая обстановка, товарищ генерал. Жесточайшее административное управление. Комендатуры, патрули. Бесчисленные проверки документов. Все жители прошли троекратную регистрацию. Нарушителей и просто подозрительных задерживают, арестовывают. Либо их просто расстреливают, вешают… Причем публично, на глазах у местных жителей…
