Каблуки непривычно громко стучат по асфальту, особенно правый. На левом набойка стерлась, и звук издаёт глухой, шаркающий.
Рите кажется, что она идёт не по просторной городской улице, а по тесному школьному коридору. Девчонки, кучкой сбившиеся у подоконника, косятся на её стоптанный каблук, перешептываются и взрываются беззастенчивым хохотом. В ответ на этот наглый смех походка становится суетливой, голова невольно вжимается в плечи, слезинки скапливаются в уголках глаз, и довершает дело румянец, предательскими пятнами покрывающий щёки и шею…
– Ух-х… – терпеть напряжение в теле стало невмоготу. Девушка перевела дух и с опаской оглянулась вокруг.
По вечернему проспекту сплошным пёстрым потоком неслись автомобили, людские ручейки сливались в шумные реки у входов в «Супермаркеты», стекали в подземные переходы, пропадали в разинутых ртах автобусов и трамваев. Изнурённо грело поблекшее осеннее небо, и ветер, впитавший в себя прогорклый запах города, уже набрасывался злобными порывами на поёживающихся прохожих.
Конец рабочего дня – заботы служебные сменились на дела личные, и никто не обращал внимания на худенькую одинокую девчушку со стоптанным каблуком.
Всё, почти успокоилась. Приступ застенчивости сменился чувством досады на саму себя. Но чтобы окончательно собраться с мыслями, ей нужно где-то присесть, уединиться, сбежать от раздражающей многотысячной толпы.
Рита нырнула в ближайший проход между девятиэтажками и увидела возле миниатюрной клумбы в глубине двора спасительную скамейку.
Казалось, что цветов ещё не коснулось прохладное дыхание октября. Старательные руки старушек, истосковавшихся по земле среди бетона и пластика, сотворили настоящее чудо, тем более неожиданное здесь, в пяти минутах ходьбы от оживлённой магистрали. Стройные, горделивые астры, играя всеми цветами радуги, вытянули к небу свои пушистые головки, а вокруг них, как маленькие солнышки, наперекор надвигающимся холодам пламенели розочки эшшольции.
Девушка присела на узкую скамейку, выкрашенную в ядовито-зелёный цвет, протянула руку к цветам, ощутила на пальцах прохладу ещё не увядших лепестков и окунулась в воспоминания…
…В её родной деревушке, где и дворов-то не больше ста, излюбленным местом Риты был просторный палисадник перед домом. Уж как она лелеяла каждый новый росточек, как старательно высаживала рассаду цветов, поливала, полола! Там она забывала об обидных прозвищах, на которые не скупились одноклассники, там прощала отца, каждый день напивающегося в стельку, именно там мечтала о прекрасном времени, когда станет красивой, успешной и богатой.
В эту покосившуюся от старости избу Риту привезли из роддома, эта калитка одиннадцать лет выпускала её по утрам в школу, отсюда провожали её в первую дальнюю дорогу – поступать в институт. Учиться Рита не то что бы любила, просто всё давалось как-то легко, получалось само собой. И никто не сомневался в том, что девушка поступит в политехнический с первой попытки. Стать инженером она никогда не мечтала, и вообще смутно представляла себе, что это за профессия, но так хотела мать, а отказать ей Рита не смогла. К тому же самой ей было абсолютно всё равно, где учиться, лишь бы вырваться, наконец, из беспросветной глухомани.
Собирала в дорогу самое лучшее из того, что было. Не один раз пускала слезу, глядя в зеркало и понимая, как уродует её стройную фигуру то тряпьё, что в семье звалось «сойдёт». Единственную дорогую вещь – сотовый телефон, подаренный вскладчину всей роднёй на восемнадцатилетие – Рита берегла, как бесценное сокровище.
Тихая, как божья коровка, всю жизнь чего-то боявшаяся мать втайне от отца вручила дочери скромные свои сбережения, хотела перекрестить на дорожку, но опустила руку, засмущавшись проходивших соседей…
– Ого, такая красавица и без охраны, – радостный возглас заставил Риту вынырнуть из воспоминаний.
Молодой мужчина с полупустой бутылкой пива в руке плюхнулся на скамейку рядом с девушкой. Не успела она ничего понять, как мужчина цепко схватил её за запястье, притянул к себе и громко зашептал в ухо, обдавая омерзительным пивным запахом:
– Пойдём ко мне, а? Ну, пойдём, не пожалеешь!
В панике Рита беспомощно оглянулась – двор был пуст. Собралась с духом, резко выдернула руку, ойкнула от боли, и, не оглядываясь, побежала прочь.
Вдогонку ей раздался громкий хохот пьяного, довольного произведённым эффектом.
Выйдя обратно на проспект, Рита направилась в сторону автобусной остановки. От непристойного предложения щёки опять пылали, но слово «красавица» приятным теплом легло на сердце. И не важно, что оно прозвучало из уст нетрезвого наглеца – никто никогда так её не называл. Даже не осознавая этого, девушка принялась разглядывать себя в витринах магазинов. Тонированное стекло отражало только силуэт, скрывая стоптанный каблук, поношенную юбку и немодную кофточку. Стройные девчоночьи ноги, грациозная походка, прямая спина, длинная шея – Рита осталась удовлетворена своим отражением и даже чуть выше приподняла подбородок.
В таком отменном настроении приехала в общежитие. Письменные задания на завтра уже сделаны, осталось только прочитать книги, взятые в библиотеке.
На вахте Риту ждало письмо из дома.
Её не насторожило то, что мать взялась за ручку вместо того, чтобы просто позвонить – пожилые люди долго привыкают к техническим новинкам, да и телефона у мамы не было, приходилось каждый раз тревожить соседей и обмениваться новостями в присутствии трёх пар любопытных ушей.
Поднялась в свою комнату, неторопливо выложила из сумки книги, помыла руки и только тогда достала из конверта сложенный вчетверо листок, исчерченный неуверенными мамиными каракулями.
«Милая доченька!
Как здоровье твоё? Как учёба?
На днях мы похоронили Володю, твоего отца. Я не стала сообщать тебе, пропустишь учёбу – учителя станут плохо относиться. Да и денег много надо на дорогу. Ты уж прости меня…».
Письмо упало на пол. Рита уткнулась лицом в ладони и замерла в немом крике. Слёз не было.
Как она смеет?! Как они смеют всё всегда решать за неё?! Где учиться, что носить, хоронить или нет родного отца! Кто давал право распоряжаться её судьбой?! Почему мама, единственная милая мама, считает её безмолвной, бесчувственной вещью?! А отец? Как мог он уходить, не подарив ей за всю жизнь ни капли своей любви, ни крохи своего тепла?! Не нужна. Никому не нужна… Себе не нужна, другим не нужна… Никому…
В таком состоянии и застала её Ольга – соседка по комнате. Влетела, как ароматное облачко. Воздушная, светловолосая, разодетая в пух и прах. Мурлыча что-то под нос, разбросала по спинкам кровати вещи, скинула туфельки, с наслаждением упала на розовое покрывало и только тут взглянула на Риту. Не заметить скорбного выражения лица со сжатыми до синевы губами было невозможно.
