17 октября 1851 года
Городской парк в послеобеденное время всегда имел свойство радовать своих гостей яркими красками, пением птиц и журчанием воды в местном фонтане. Красота этого места не тронет сердце только самого частого гостя, привыкшего к открывающемуся пейзажу. Высаженные кустарники туи вдоль парковых дорожек и величественные деревья разных мастей составляли свою атмосферу в этом райском оазисе. Каждая дорожка вела в сердце парка к журчащему фонтану, к которому приложил руку мастер своего дела: мраморные статуи мужчины и женщины, стоящие в центре большого шестиугольника, поднимали руки к небу, придерживая небольшой графин. Из него-то и струилась прохладная вода, издавая приятное журчание.
Споров на тему композиции в свое время было достаточно. Кто-то видел намек на нечто непотребное, кто-то призыв к действию, кому-то же было вовсе безразлично, что хотел показать этим скульптор. Но нашелся умелец, который почти полностью перекрыл все сомнения и споры всего лишь одной фразой: «Здесь нет ни пошлости, ни скрытого подтекста. Здесь открыто говорится о том, что мужчина и женщина только вместе смогут подарить миру красоту и величие через свои благородные поступки». С тех пор разговоры о композиции произносятся тише, либо не здесь.
Поодаль от великолепного произведения искусства у старинного дуба и расположилась миссис Глория Чендлер. После обеда женщина всегда выходила на прогулку по парку, прихватывая из семейной библиотеки пару книг лузарских классиков. Лузари… О, эта страна вызывала у нее восторг. И своей дочери, что сидела в тени дуба, она всячески старалась привить эту любовь. Однако, весьма безуспешно. Молодой девушке не нравилась сама мысль о картавом произношении лузарийского. Мысль, что придется с кем-то беседовать на неудобном языке и вовсе приводила в ужас.
– Вивьен? – позвала девушку герцогиня.
Девушка подняла глаза на мать и слабо улыбнулась. В ее глазах не было интереса с тех самых пор, как Вивьен начала вести дружбу с Шарлоттой Уильямс – ее будто подменили. Изменились интересы, а голова забилась ненужной информацией нового женского движения, в котором женщины требовали больше уважения к своей персоне и расширенного спектра прав, дабы не прятаться в тени мужчины. Миссис Чендлер только высмеивала это движение, считая, что жизнь женщины должна происходить подле мужа. Женщина не должна брать на себя много ответственности, только слегка подталкивать своего мужчину к действиям, иногда переворачивая все так, чтобы мужчина считал, что сам додумался до подобного. Что же до Вивьен – она видела за этим движением будущее. Оттого и нрав ее, и послушание канули в лету. Ох, чертова Шарлотта Уильямс…
Вивьен, опираясь спиной о ствол старого дуба, периодами стреляла глазами в сторону матери. Лузарийская классика не только не приносила девушке восторга, но и клонила в сон. Пробуждение Вивьен и без того было ранним: пение, фортепиано, ненавистный этикет… Она отдыхала только здесь, периодически перелистывая страницы и в голове просчитывая, за сколько сможет прочесть ее. Шальная и достаточно интригующая мысль поселилась в голове девушки: сбежать. В очередной раз Вивьен бросила взгляд в сторону герцогини и, убедившись, что та увлечена чтением, аккуратно, чтобы не побеспокоить матушку, закрыла книгу, после чего, приподняв подол платья, обогнула ствол дуба. Взгляду открылся доселе закрытый взору фонтан, к которому она и направилась, с опасением оглядываясь назад. Исчезновение девушки осталось незамеченным, а потому она скрылась за кустами туи и, прибавив шаг, двинулась вдоль дорожек. Минуты освобождения от материнского взгляда давались нечасто и ненадолго. В желании в очередной раз осмотреть парк, не ощущая слежки, юная герцогиня мечтала о продолжительности данного действа.
– Как же хорошо… – с губ ее сорвался облегченный вздох.
На встречу шли прохожие и, к счастью, никому не было дела до юной герцогини. Проходящие мимо мужчины, как и следует этикету, приподнимали шляпы и здоровались с ней, за что Вивьен награждала их учтивой улыбкой и легким кивком головы. Опыт подсказывал: поймай ее взгляд некоего дворянина, матушка пустится на поиски. И они с каждым разом были все тяжелее, ведь девушка не ходила в одну сторону дважды, и, что стало немаловажным, научилась примечать места, где можно спрятаться и незаметно покинуть место поисков. На мгновение забыть про статусы, титулы, обязательства, упавшие на плечи от рождения? Да! Ей всегда хотелось этого. Казалось, что простолюдинки имеют больше свободы: они не обременены занятиями, этикетом, им не нужно сопровождение. Вольные птицы, не привязанные к одной клетке, свободные в словах и действиях и такие чистые душой. Невольно Вивьен взглянула на ладонь, внимательно осмотрев ее. Бледность кожи, которая так настойчиво приписывалась девушкам из знатных семей, была такой же чужеродной. Мисс Чендлер понимала, что дурной тон сравнивать с себя с женщинами из порта, которых в детстве доводилось видеть во время путешествий с отцом, но они соответствовали тем стандартам красоты, которые она придумала самостоятельно.
Держа путь из игорного клуба, трое друзей были слишком увлечены бурной беседой. Смелости придавал бренди, с которым они не расставались от полуночи до полудня. Не трудно догадаться, что молодые люди были в более чем хорошем расположении духа. Свободная походка, громкий смех и расслабленные не по этикету галстуки. Сейчас им было не до формальностей, нашумевшая на весь Фэстон новость была важнее элемента одежды. Клуб находился напротив западного входа в парк, откуда друзья и держали путь. Пересекая дорожки, они возобновили спор, которого коснулись еще у бильярдного стола, потягивая дорогие сигары.
– И ты полагаешь, что герцог сразу же назначит помолвку своей дочери после ее совершеннолетия? – спросил один из мужчин.
– Я полагаю, потому что у знати в основном так и происходит. Не успел птенец повзрослеть, его сразу же выбрасывают из гнезда, – ответил ему второй.
– Дион, вероятно, у тебя даже есть предположение, кому достанется этот «птенчик», – с ухмылкой заявил третий, однако интереса в его голосе не было.
– Нет, Келвин, я не могу знать, что в голове герцогов… – ему меньше всего были интересны споры, потому что ценил свою свободу и остальным желал того же.
Не успел он договорить, как за их спинами послышался приятный женский голос, весьма юный, от чего можно было предположить, что очередная простушка купилась на их дорогие костюмы и веселый вид и соизволила составить им компанию.
