Переводчик Андрей Ковальчук
© Анджей Валигурский, 2021
© Андрей Ковальчук, перевод, 2021
ISBN 978-5-0053-1198-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ода кельнеру kelnerissimus
Оборван шум. Вмиг стало очень тихо.
Упал от страха мелкий шепоток
Пример кельнера, славный Дрептак Рышард
Идет с подносом через зал, как бог
И можно слышать трещину в лепнине
Тут каждое дыхание как гром
А он идет, как дикий кот в пустыне
Как кот в пустыне выглядит при том
Холодным взглядом клиентуру щиплет
Любой из них в испуге дернёт глаз
И стейка запах сильно к нему липнет
Блестит поднос как новый медный таз
Стоил повыше шеи референта
И горе тем, кто рушит антураж
Он убедит презренного клиента
Серьезным тоном: Вы просили фарш
И голос звучный. Грозный как мортира
В момент когда бортом на абордаж
И заказавший порцию пломбира
В итоге соглашается на фарш.
Полет орла, достоинство Геракла
Не всем пришелся по сердцу размах
Тут завистью и ревностью запахло
Другие грезят делать точно так.
И молча ждут, когда же подскользнётся
С тарелкой супа допустив огрех
Лбом по столу удачно навернётся
Взрывая в зале гомеричный смех
Ну а пока, блестящи перспективы
Пойдем и мы, не думая о том
Что всех нас ждут пролитые подливы
Торчащий гвоздь и яма за углом
Так нам бог, и мужество и силы
Высокий стиль, характера черты
И коль упасть нам суждено с настила
Как он упасть, смогли тогда бы мы
Жену и детей я отправил на дачу
Тоска в таком доме пустом
Схожу-ка я в цирк со знакомой в придачу
Который под серым шатром.
Программа имела упадок фатальный
Как старый тупой сериал
И клоун по сцене катался печальный
И еле на голову встал.
Потрепанный фрак дирижера оркестра
Да фокусника полиартрид
Две кошки на сцене там тигра заместо
И палка под ними трещит
Ну в общем такой анемичный сюжетик
И зал основательно скис
Когда появился тщедушный атлетик
«Ищу оппонента!» – был писк.
Напряг что есть мочи он слабые мышцы
Втянул совсем дряблый живот,
Добавил, к тому, что им сказано выше,
Чекушку – тому, кто побьёт.
Кипит во мне кровь от такого напора
Дало под зад сердце толчок
Уважить желая по схватке партнёра
Взошел на арены песок.
Спортсмен подтянул полосатые шорты
Лениво погладил попец
Козявки из носа размазал по морде
Сказал «Поломаю, глупец!»
Пошел на врага я лихой круговертью
Не смог защититься, земляк,
Удар пропустил, тихо крякнул «Ну, черти!»
Он рухнул на землю и смяк.
Лежал… Только дрыгал конечности ляжкой,
Противно. В картину не вник
А люди шептали: «Избил старикашку!
Жестокий, коварный мясник!»
Директор примчался потом на арену
Себе в гневе волосы рвал:
Тут туго придётся ему без спортсмена
Наступит тут полный провал.
Ощупал его под рыданье народа
Осматривал, сколько в нем дыр,
– Ему же на пенсию через полгода,
И ты его, падла, убил!
Вот старый очнулся. Поднялся фасадом
Полз раком. За мною следил.
От так посмотрел, полным ярости взглядом
И пискнул со злостью: «Дебил!»
Я понял тогда. Прояснились ответы
На этот подарок судьбы
Что быть риторическим можно предмету
Такому, как «вызов на вы»
А тот, кто серьезно подходит к такому,
Как к очень серьезной игре
То он параноик, дурак по простому…
…Дед после дюлей выдал мне …!!!
Это кадр плохого фильма: Сочетание пред алтарем
Он бухгалтер или директор. И она рядом с ним вдвоем.
Белоснежное платье в торжественном тоне момента.
Но не любит ни капли мужа. Только сказочного бойфренда.
Мотогонщика, печника, наездника, иного персоналия.
Неважно. Главное, что романтик за океаном, в Австралии
А она ждать должна была, чего, очевидно, не сделала.
Вот поэтому сейчас она такая грустная и такая белая.
А в церкви играет орган. Прекрасный голос хорала.
И священник спрашивает строго: – Любишь этого пана?
Она открывает рот, хочет сказать «да», и вот в это время
Открывается церкви дверь, и любовник стоит у двери!
Очень красивый и очень бледный. Ничего не говорит и не входит.
Только скрестил на груди руки и глаз с подруги не сводит.
Смотрят друг на друга и сердца колотят у каждого что есть мочи,
И пытает парень глазами девушку, помнит ли она те ночи?
Те часы? Те моменты? Пробуждения утреннего звоночки!
Пока священник не прерывает его: – Любишь этого пана, дочка?
И этот пан, бородатый и толстый, потея от напряжения
Говорит ей: – Дорогая, не делай здесь представления…
А они смотрят и смотрят. В глазах разгорается страсти зарево
Пока молодой не крикнет на толстяка страшно: – Ну, давай, проваливай!
Толстяк бледнеет, комкает свой цилиндр с бедным глупым лицом.
А те двое, бегут через церковь друг другу навстречу с разных концов.
Бегут, пока не встретятся, крепко-крепко не смогут обняться,
Будут плакать и целоваться, что-то тихо шептать и громко смеяться
Чтобы выйти из песнопений и дыма наружу, в нищету и в грех.
Это кадр плохого фильма, но у зрителей на лицах слёзы. У всех.
Насыпал снег почти до ряхи
В окошко веет ветер-дрянь
Бренчат кругом военных бляхи
Как бубенцы вечерних сань
Совсем конец усов обгрызан
Но сохраняет кофе вкус
Облокочусь о телевизор
Камина не найду, боюсь.
Представлю в памяти Малгосю
Её любовник в тык давал
А после быстрых стопок восемь
Я залпом пью из лампы слабой
А из луча, ну в полный рост
Угрюмый кареглазый дьявол
В зубах висит поджатый хвост
И он такой, печальный, в доску
От боли голосом дрожа:
О бедный… Бедный Росоловский
Ты одинокий, как и я
С достоинством не оценили
Мы двое на зарплатах злых
Так на работе загнобили
Ну эти тоже. Так мать их.
Я дьявол, ты – чувак убогий
Наверно генный тот же код
Никто не скажет, что безрогий.
Да, я давно. Ты почти год.
И наша дружба с тобой значит
То слез – то водки дробный бег
А за окошком свист собачий
А на районе ночь и снег
Обоих молодость все дальше
И ближе только хляби мгла
