Сегодня еще тяжелее, чем обычно. Ветер безжалостно стряхивает огромные кучи снега с мощных сосен и бросает мне прямо в лицо, в то время как я упорно взбираюсь в гору. Мои ноги, втиснутые в ботинки слишком маленького размера, исчезают в глубоких сугробах. Я скольжу, отчаянно пытаясь прийти в устойчивое положение. От резких порывов ветра у меня спирает дыхание. Кажется, скоро я стану просто глыбой снега.
Бри говорит, что сейчас декабрь. Ей нравится считать дни до Рождества и каждый день зачеркивать цифры на найденном где-то старом календаре. Она делает это с таким энтузиазмом, что я не могу заставить себя сказать ей, что сейчас вовсе не декабрь. Не говорю я ей и того, что календарю этому уже три года, а нового у нас нет и никогда не будет – их перестали производить в тот день, когда мир, каким мы его знали прежде, закончил свое существование. Я не буду отбирать у нее мечту – не для этого нужны старшие сестры.
К тому же Бри твердо верит в свою фантазию – снег для нее означает наступление декабря и даже если бы я попыталась переубедить ее, она бы мне не поверила. Никто не поверит в такое в десять лет.
Бри отказывается замечать, что зима пришла слишком рано. Мы сейчас высоко в горах Катскилл, а здесь время течет совсем иначе, по-другому сменяются времена года. Здесь, в трех часах к северу от Нью-Йорка, листья облетели уже к концу августа, укрыв собой горные хребты, которые простираются настолько далеко, насколько хватает глаз.
Когда-то наш календарь еще действовал. Я помню первый снег, помню, как не веря своим глазам, я проверяла, настоящий ли он, когда мы только прибыли сюда. Я не могла понять, откуда может быть снег, если в календаре сказано «октябрь», и пришла к выводу, что это аномалия. Однако потом я поняла, что это не так – просто горы настолько высоки и настолько холодны, что зима здесь бессердечно проглатывает осень.
