Серое, затянутое тучами небо проглядывало через криво забитые горбылями узкие, высоко расположенные окна длинного помещения. Несколько деревянных коробок, посыпанный соломой пол и выветрившийся, но все еще присутствующий запах коровьего навоза. Звук человеческой речи за стенами, запах костра. На отдалении хрипела болгарка, а в тот момент, когда она замолкала, было слышно приглушенное тарахтенье бензинового генератора. Резкий визг болгарки заставил Якова проснуться и недоуменно соображать, где он. Сам он лежал на матрасе, который, в свою очередь, лежал на деревянных нарах, поверх него было наброшено старое ватное одеяло с разводами высохших пятен, припалинами и несколькими дырами, откуда торчали куски посеревшего от пыли хлопка. За его головой было слышно сопенье спящего человека. С некоторым трудом вывернувшись, чувствуя слабость в теле от долгого сна, он обнаружил спящего глубоким сном Сагитая. Губы бойца спеклись от обезвоживания, черная щетина пробила смуглую кожу, а глубокое мерное дыхание говорило о здоровом сне. Оружия и брони при них не было. Странно, почему их разместили в бывшем коровнике? Но в любом случае большое облегчение, что теперь они должны быть в относительной безопасности, хотя пистолетик бы или какой-никакой нож не помешал. Похлопав себя по лицу, чтобы стряхнуть с себя дурацкое оцепенение, он сел. Тут же слегка закружилась голова, и жажда бешеным слоном затрубила в голове. Яков встал и неверной походкой двинулся к дверям, которые он еще не видел, но которые должны были быть в середине каждой стены. Определенно они были в опустевшем коровнике. Не просто опустевшем когда-то давно, а недавно, может быть, несколько месяцев назад, поскольку запах скотины еще держался в стенах строения. Деревянный пол, очевидно, снесли и выгребли трактором, поскольку линия доски была видна на стенах. Точно можно было сказать, что они не в Зоне. Там таких строений нет.
Наконец он дошел до двери, сделанной не огромной двустворчатой воротиной под скотину, а под стандартный дверной проем. Он открыл деревянную дверь и с облегчением вдохнул полной грудью свежий прохладный воздух. Несколько человек повернулось к нему. В полном вооружении, при броне. Костер, разведенный на земле, дрожал яркими углями, серое, затянутое расплывчатыми облаками небо не давало понимания о том, какое сейчас время. Либо начало вечера, либо конец утра. Несколько защитного цвета палаток стояло напротив, пара военных внедорожников и гражданский автобус с выбитыми стеклами салона.
– Очнулся? Иди к нам! – послышался голос одного из бойцов.
С трудом соображая, кто есть кто, Яков дошел до костра и плюхнулся на освобожденное для него место. Бойцы внимательно смотрели на него. Один из них, вооруженный мечом, часть лица которого украшала татуировка, вылезшая из-под воротника на левую щеку, прищурился, вглядываясь в лицо Якова. Его Яков помнил, это не самый давний, но все-таки уже достаточно давно знакомый сталкер Зима.
– Пить, – прохрипел Яков.
Ему тут же подали флягу с водой. Яков присосался к ней и жадно пил большими глотками. Только теперь он услышал, что шум в ушах, который сопровождал его с момента пробуждения, начал отступать. Посмотрел еще раз на мужиков, стоящих напротив него. У одного был подбит глаз, у другого распухли щека и бровь, у третьего разбита губа. Даже у Зимы была ссадина под глазом.
– Что-то вы помятые такие? – не особо соображая, сказал Яков.
– А ты не помнишь? – вопросом на вопрос ответил Зима.
Яков посмотрел на свободовцев. Шесть человек. Четверо из них в стандартной для их клана броне. Еще пара бойцов, вытирая руки, идет к костру со стороны, откуда ранее раздавались звуки болгарки.
– Не… – покачал головой Яков и только сейчас почувствовал, что и его губа побаливает и немного припухла.
– Какой же ты хороший, когда в себе, – улыбнулся Зима. – Мы вас, как дорогих гостей, раздели, обтерли, в палатку на мягкое положили, а ты прочухался – и давай с нами драться.
– Я?! – выпучил глаза Яков.
– Ну, не я же… Мы тебя по-хорошему, хотели и покормить, и попоить, да ты даже слова сказать не захотел, сначала Курыча огрел, потом Яшку, потом за меня принялся, – Зима показал на небольшую ссадину. – Пришлось скатать тебя и друга твоего и в коровник, от греха подальше.
– А что, Сага тоже… того… – Яков виновато глянул на мужиков, – это…
– Нет. Сага порядочный, он спал всю дорогу. Это ты у нас, оказывается, с прибабахом, – улыбнулся Зима, не скрывая облегчения. – Ну, ладно, вроде в себе. Есть хочешь?
– Я? Конечно! – оживился Яков. – Вы уж меня, мужики, простите, это все нервы и химия… она же мозги, это самое… – покаялся он, глядя на результаты своего рукоприкладства.
Сталкеры заулыбались, поняв, что боец действительно отличает явь ото сна и других бед от него ждать не придется.
– Ладно, чего уже…
– Бывает…
– Мы и не таких отпаивали… – раздались голоса.
Кто-то прихлопнул по спине, кто-то пожал руку. Через мгновенье над углями появилась металлическая прокопченная решетка, на которую положили несколько кусков мяса. Якову подали стакан, в котором на одну треть, судя по запаху, была налита совсем не вода, загремели пододвигаемые ящики, которые служили стульями. Зашипели первые капли жира, вытапливаемого из сочных ломтей на горячие угли. Появился Коваль, обрадованно прикрикнув, он обнял Якова. На лице у того не было следов рукоприкладства, поэтому Яков с облегчением обнял и его, похлопав по спине.
– Здоров махать, – шутливо пожурил он бойца. – Был бы сталкером, стал бы Ломовым, а пока ходить тебе по паспортным данным.
– Да я же не со зла, я и не помню ничего, – оправдывался Яков.
– Ладно, ладно. Оно и понятно, что в пограничном состоянии уснул. Ничего, – успокоил его Коваль, садясь справа рядом.
Ему тоже подали стакан, который он перехватил, оттопырив в сторону мизинец. Сталкеров стало больше, уже человек двенадцать. Они подходили, здоровались, кивали, встречаясь взглядами. Коваль встал и приподнял стакан.
– За встречу! За выполнение задания! За удачу!
Дружно поддакнули сталкеры. Звякнули стаканы, и Яков, запрокинув в себя белую, с чистой совестью выпил до дна и закусил хлебом. В голове прояснилось, запаха водки он как будто не почувствовал, хотя неприятное горькое послевкусие осталось. Яков уставился на угли, приходя в себя от небывало долгого сна. Большая часть свободовцев поприветствовали бойца, но тут же разговорились о какой-то поломке и ушли. У костра остались четверо. Яков, Коваль, Зима и здоровый лысый сталкер в долговской форме, но с отпоротыми шевронами, по кличке Орех. Орех ладно переворачивал мясо на решетке, на ящике располосовывал овощи и зелень, солил, перчил. В умелых движениях ножа и гипнотической последовательности действий чувствовалась рука человека, любящего и умеющего делать шашлыки, салаты и вообще возиться на кухне. Коваль молчал, осторожно поглядывая на Якова, словно пытаясь что-то понять о нем. Татуированный Зима сидел слева от Якова, в его сторону легкий ветер относил незначительный дым, который не особо беспокоил сталкера. Он переводил глаз с начинавшего поспевать мяса на Якова и как будто немного нервничал. Понимая, что ситуация чуть более напряженная, чем должна быть, Орех первым нарушил молчание:
