Галина
Трепеща как осиновый лист, Галина зашла в кабинет психолога.
– Здравствуйте! – заплетающимся языком проговорила она.
Светлана пронзила пациентку сканирующим взглядом и, указав рукой на кушетку, произнесла коротко:
– Ложитесь!
Усевшись поудобнее в кресло в изголовье пациентки, она задала привычный для себя вопрос:
– Что вас ко мне привело?
Галина нервно заелозила, а затем ответила:
– Даже не знаю, с чего начать…
– Начните с самого главного, а я буду вам помогать, – и психолог незаметно провела рукой, не касаясь затылка Галины.
В этот момент Галя почувствовала какую-то легкость и пустоту, ей даже показалось, что у нее все хорошо. Так зачем же она пришла на этот дорогой прием? Ах, нет! Лет уже много, а детей и мужа нет. Нет настоящего семейного счастья.
– Я расскажу все с самого начала, можно? – тихо проговорила Галя, – а то вы не поймете! – добавила она, – и будете меня осуждать.
Светлана беззвучно усмехнулась и подумала: «О, Господи, еще одна уникальная личность пожаловала. Сколько же вас развелось!» А вслух согласилась:
– Конечно, я слушаю очень внимательно.
И плавно потек рассказ молодой женщины:
– Мне тридцать два года, я не замужем, детей нет. Отца своего я никогда не видела, лишь знаю, что звали его Андрей.
В этом месте рассказа пациентки Светлана вздрогнула и тут же отругала себя за то, что до сих пор реагирует на имя бывшего мужа.
– Отчество у меня Андреевна, потому и знаю, – продолжила, меж тем, Галина, – воспитывали меня мама и бабушка. Их любовь принадлежала мне безраздельно. До двенадцати лет я была самым счастливым ребенком на свете, а потом мама ушла от нас. Она встретила этого гада, – Галина ненадолго замолчала, по-детски надув губы. Из ее глаз прокатились непрошенные слезы. Психолог поморщилась, но не торопила, а терпеливо ждала, про себя рассуждая:
«Совершенно очевидно, что эта «уникальная» сейчас скажет, что мама променяла ее на мужика. Господи, какая же она по счету? Тридцатая, сорок пятая, сотая? С одними и теми же проблемами».
Тем временем Галя немного пришла в себя, успокоилась и продолжила:
– Пучков, – Галя поморщилась, – мамин так называемый супруг не желал заводить детей, а тем более он не хотел таких взрослых чужих девчонок, как я. Но меня это не расстраивало. Мне было хорошо с бабулей, но я все-равно очень скучала по маме, умоляла ее позволить мне приезжать к ним хотя бы на выходные, но мама категорически мне отказала, сославшись на Пучкова. Дескать, Женечка против. Квартира его, а потому и правила им заведены. В скором времени грянули девяностые, и нам с бабулей стало совсем непросто. Пенсии катастрофически не хватало, а мама денег не давала, говорила, что им самим скоро есть нечего будет. А еще эти талоны внедрили. Бабушка почти не выходила из дома, она была очень полная, движение давалось ей тяжело. А я что? Я училась в школе. Соседке тете Ире наши продукты не давали. Делать было нечего, я стала пропускать уроки, чтобы добыть еду, иначе мы бы, наверное, голодали. Как следствие, скатилась на двойки и тройки, а в восьмом классе и вовсе пошла работать в кооператив. Помните, были в моде брюки-бананы? Ну так вот, я была надомницей. Шила эти штаны, стала неплохо зарабатывать, и однажды даже дала маме сто рублей. О, это было целое состояние! А мне так хотелось продемонстрировать, что мы и сами с усами! Потом кооператив закрылся, и для нас с бабулей наступили самые трудные времена, перебивались с макарон на картошку. Я училась в училище на втором курсе, и вот как-то подошел ко мне некий Валера, парень с третьего курса, предложил пойти на вечеринку. Я сразу согласилась, потому что мне этот парень очень нравился, – Галина снова замолчала, губы ее затряслись.
«Ну что ж, – подумала Светлана, – все предсказуемо, речь, однозначно, пойдет либо о насилии, либо о несчастной любви!»
– Все мне очень обрадовались, бурно приветствовали, – сквозь вновь набежавшие слезы, продолжила Галина, – так как в компании я была новенькой, ко мне тут же подошел какой-то взрослый парень и спросил:
– Валерка предупредил тебя о наших обычаях? Об обряде посвящения?
– Нет! – испуганно пролепетала я, – какие еще обычаи?!
– Надо всех мальчиков уважить, – приблизив ко мне лицо, ответил парень.
Меня затрясло мелкой дрожью, и я сказала ему, что ничего такого не знала, и ни в каких обрядах участвовать не хочу. Неожиданно для себя, я начала плакать и проситься домой, как маленькая.
– Ну что ты, милая! Ты такая красивая, и тебе уже восемнадцать! Ну для кого ты себя бережешь, глупая? Обещаю, все будет красиво и не больно, – заверил мерзавец.
Я попыталась было сбежать, но меня схватили двое здоровых парней и бесцеремонно потащили в комнату, где грубо бросили на кровать. Я кусалась, орала, обзывала их последними словами, но они только ржали и привычно делали свое дело. Сначала был Валерка. Право первого у них всегда давалось тому, кто привел девчонку. Насилуя меня, он шептал мне в ухо:
– Ты так быстро согласилась со мной пойти, у меня и в мыслях не было, что ты девица. Вот повезло, так повезло! Никогда у меня девственниц не было!
Он мерзко слюнявил мне лицо, грудь, а потом, потом…Вы ведь понимаете… – Галя надолго замолчала. Слезы не переставая текли по ее лицу из-под закрытых век. Светлана со скучающим видом слушала то, что слышала уже сотни раз. Подобных историй, навсегда изменивших жизнь жертв, их отношения к самим себе и к мужчинам, было тысячи. В зависимости от того, какая база была у девочки, в какой среде она росла, насилие оказывало то или иное влияние на дальнейшую жизнь. Сильные справлялись и шли дальше, слабые ломались. Но ломались по-разному.
«Потом насиловали все поочередно и несколько раз», – цинично предугадала психолог ход давних событий.
– Их было много, – подтверждая догадку, продолжила Галя. – Я орала и брыкалась как могла, но все было тщетно. Силы были неравны. На помощь мне никто не пришел. После пятого раза я провалилась в какое-то странное, зыбкое забытье, и больше не считала. Очнулась я рано утром, рядом со мной безмятежно спал тот, кто подошел ко мне в самом начале. Его, как я помню, звали Иван. Подонок проснулся следом за мной, посмотрел на меня, ухмыльнулся и хриплым голосом произнес:
– Попробуешь на нас заявить, ославим тебя на весь город, не отмоешься. Рекомендую тебе принять душ, выпить немного валерьянки и пока забыть о том, что здесь произошло.
Меня очень испугало слово «пока». «Что он имел ввиду?» – всю дорогу думала я в ужасе. Когда я вернулась домой, то получила еще и от бабули, ведь я впервые не ночевала дома. Она так орала и обзывала меня шалавой, что я раздумала ей рассказывать о том, что произошло со мной. А ведь я хотела пожаловаться и получить понимание и поддержку. Вся промежность у меня просто разрывалось, настроение – покончить с собой. А моя милая, моя любимая бабушка словно бы и не замечала ничего. Она лишь орала на меня, обвиняя в том, что из-за меня она не спала всю ночь. Я едва держалась на ногах, а она продолжала меня отчитывать.
