Сидя в центре огромной юрты уже давно не молодой орк со множеством шрамов по всему телу подбросил в огонь сухого навоза и, глядя, как радуется вновь ожившее пламя, поковырял палочкой в костре, поправляя выпавшие угольки. Сегодня он был особенно молчалив и задумчив.
Это был вождь самого многочисленного племени орков, звали его Кромм по прозвищу Скала, а его племя носило название "Сломанный Клык" и насчитывало около пяти тысяч представителей этой расы. Всего племён или, как иногда орки называли – родов южных степных орков было больше двух десятков, но именно род "Сломанного Клыка" на данный момент считался не только самым большим и свирепым, но и, соответственно, самым престижным. Ещё недавно многие орки сбегали из своих племён и старались примкнуть к "Сломанному Клыку", но в скором времени ситуация грозила резко измениться в худшую сторону, и вождь это знал.
– Дорогой, что тебя гложет? Последние дни ты сам не свой! – спросила Ванака и, сидя с другой стороны очага, разделывала уже второго из трёх пойманных ею сусликов. – Сегодня же праздник тринадцатой луны. Это важный день для всего племени, а ты хмурый, как скала, – пошутила она, намекая на прозвище Кромма.
Это была жена вождя – Ванака по прозвищу Меткая. Она одна из немногих орчанок, что пользовалась луком, и достигла довольно высоких результатов в этом искусстве. Мужчины же с их огромной комплекцией, подразумевающей толстые пальцы, которые тетиву рвали словно паутинку, лук даже за оружие не считали. Мужская часть племени отдавала предпочтение арбалетам собственного производства, которые обычному разумному больше напоминали компактный стреломёт. Конечно, изготовление арбалетов орками внешне оставляли желать лучшего, но по ударной силе и дальности полёта болта превосходили даже изделия, которые производили гномы.
– Для племени наступают трудные времена, – не отводя взгляда от играющих небольших языков огня, Скала решил поделиться своими опасениями, – Впереди сезон холодов, племя за последние три цикла сильно разрослось, и запасов провизии на всех не хватит. Воды в последних двух источниках осталось лишь на четыре луны. Имперцы совсем обнаглели и открыли на наших женщин и детей охоту, но я не могу даже отомстить. За последние несколько циклов границу сильно укрепили и увеличили количество солдат и магов. Я могу захватить пару приграничных постов и вырезать всех, но местью сыт не будешь, а брать на заставах, кроме трофейного оружия, нечего, и только зря потеряю своих воинов. Нужно сделать выбор! Или уводить племя и искать новое место для становища, но перед холодами это грозит нам голодом, даже если мы пустим под нож всю нашу скотину и даже лошадей, которых и так осталось очень мало, а ртов, наоборот, очень много. Или другой вариант. Перебить заставы на пути к ближайшему крупному городу и разорить его подчистую. Но для этой задумки нужен союз хотя бы трёх или четырёх родов, а вожди других племён очень жадные, каждый хочет себе кусок пожирнее.
Ванака взяла тушку последнего суслика и, вспоров ему брюхо, ответила на переживания мужа: – Это обязанность любого лидера – заботиться о своём народе, естественно, они не хотят терять воинов за малую часть добычи, – отрезав от трупика животного небольшой кусок мяса, она бросила его в себе в рот, прожевала и вынесла вердикт: – Жестковат. Старый очень, – и снова обратилась к своему мужу: – Кромм, сегодня праздник тринадцатой луны и в этот день шаман всегда обращается за советом к духам наших предков. Давай дождёмся, что он скажет, и тогда уже будем принимать решения, касающиеся будущего нашего рода.
– Этот высохший навозный червь уже много сезонов ничем путным не помог племени, – поморщившись высказался вождь, – Духи предков его не слышат. Глупо рассчитывать на чудо!
Ванака, держа в одной руке нож, а в другой содранную шкурку с тушки, подошла к супругу, приобняла его за шею, но так, чтобы не замазать кровью, и поцеловала в щеку: – Дорогой, давай сегодня повеселимся, а завтра вместе подумаем над нашими проблемами.
Скала словно обмяк, как будто сделал выдох, с которым ушли мучавшие его проблемы. Супруга всегда его поддерживала, а в бою сражалась рядом плечом к плечу наравне с мужчинами. И за её своевременные и мудрые советы он был очень ей благодарен.
Когда светило скрылось за горизонтом, и на степь легла тьма, вождь приказал зажечь костры, из которых был выложен огромный круг, чтобы происходящее могли видеть все. Сейчас здесь собралась большая часть племени. Скрестив ноги, орки, сидящие рядом с кострами, начали бить в барабаны, роль которых играли большие горшки с натянутыми на них козьими шкурами. Ночь – это время духов. Так начинался обряд общения с давно умершими предками и праздник тринадцатой луны, с которой по примитивному календарю у орков начинался новый цикл.
В центре круга так же горел костёр, но он был самым большим, и под нарастающий бой барабанов к нему, держа в руке кривой посох, подошёл шаман в своей неизменной серой накидке с капюшоном и широкими рукавами. Вместе с ним вышли два его ученика, в руках которых было по бубну и деревянной колотухе, которыми они уже начали отбивать определённый ритм.
Шамана звали Калтарог по прозвищу Беспокойный, которое он получил за то, что всюду пихал свой нос. В шаманы он пошёл, потому что ещё в молодости отличался от своих рослых и мускулистых, как полагается орку, ровесников щуплым телосложением. В племени он не пользовался уважением, но так получилось, что его четыре собрата – более опытные и сильные шаманы несколько циклов назад погибли в бою с магами империи, и роду "Сломанный Клык" приходилось довольствоваться одним Беспокойным. Но надо отдать ему должное – различные болячки, травмы и не тяжёлые раны он лечил быстро и качественно.
Калтарог достал фляжку и сделал несколько больших глотков снадобья для вхождения в транс, рецепт которого знал только он сам. Скала хмыкнул, узнав фляжку, он сам её подарил шаману, сняв с пояса трупа имперца, убитого собственноручно.
Бой барабанов и бубнов становился всё чаще и громче, Калтарог с закрытыми глазами хаотично дрыгался, совершенно не попадая в ритм. Наконец, шаман упал на колени, вытянул вперёд руки и упёрся головой в землю. Барабаны замолчали, ученики Калтарога опустили бубны, а его самого неестественно трясло. Подобное происходит всегда, когда шаман обращается к духам, и сейчас все собравшиеся молчали в ожидании, когда тот выйдет из транса и сообщит волю предков.
Калтарог вдруг завалился на бок, полежал, переводя дух, потом рукой начал искать свой посох, и оба ученика помогли ему подняться.
– Вождь, выйди в круг! – громко, но дрожащим голосом потребовал он.
